Джек Ричер, или 61 час

Ричер повесил взятую взаймы парку на вешалку и направился в библиотеку. Джанет Солтер сидела в том же кресле. Она не читала. Другая женщина-полицейский расположилась у нее за спиной. Раньше она была в коридоре. Невысокая и темноволосая. Она смотрела в окно. Шторы были раздвинуты.

– Вам пришлось срочно уйти, вы не успели допить свой кофе, – сказала Джанет Солтер. – Хотите, я вам сварю еще?

– Всегда, – ответил Ричер.

Он последовал за ней на кухню и стал наблюдать, как Джанет Солтер наполняет свою древнюю кофеварку. Водопроводные краны были столь же старыми. Но здесь не нашлось бы ни одного предмета, который можно было бы назвать изношенным или безвкусным. Качественные вещи оставались таковыми, как бы давно их ни установили.

– Насколько я понимаю, вы останетесь на ночь, – сказала Джанет Солтер.

– Только если не причиню вам неудобств, – ответил Ричер.

– Вам не понравилось у Петерсона?

– Нет, там все было хорошо. Но я не люблю навязываться кому-то надолго.

– Одна ночь – это слишком долго?

– У них хватает своих проблем.

– Вы путешествуете налегке.

– «Что видишь, то и получаешь»[13].

– Мистер Петерсон мне рассказал.

– Сказал или предупредил?

– Это невроз страха? Или мания? Или вполне сознательное экзистенциальное решение?

– Я никогда не заглядывал так глубоко.

– Страх перед обязательствами и связями. А мания предполагает любовь или свободу, или новые возможности. Технически мания имеет тенденцию к неутолимым аппетитам, а в вашем случае – стремление к тайне. Можно спросить людей, которые летают низко, чтобы не попасть в поле видимости радара, – зачем они это делают? Не приемлют радар сам по себе или местность внизу настолько привлекательна?

– Возможно, причина в другом, – ответил Ричер. – И она носит экзистенциальный характер.

– Ваш отказ от имущества несколько избыточен. История говорит, что аскетизм имеет привлекательные стороны, но даже самые заядлые аскеты владеют одеждой. Скажем, рубашками, даже если они сделаны из волос.

– Вы надо мной смеетесь?

– Вы могли бы носить с собой небольшую сумку. Это бы не изменило вашей сути.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Если бы только она не оставалась пустой, что делало бы ее совершенно бесполезной. Наполнить вещами маленькую сумку – значит сделать выбор и оценку. А у этого процесса нет логического конца. Очень скоро маленькую сменит большая сумка, потом две или три. Через месяц я стану таким же, как все остальные.

– И это вызывает у вас ужас?

– Нет, я думаю, что быть таким, как все, удобно и спокойно. Но некоторые вещи нельзя изменить. Я родился другим.

– Таков ваш ответ? Вы родились другим?

– Полагаю, что все рождаются разными – это не подлежит сомнению.

Джанет Солтер налила кофе, на этот раз в высокие китайские чашки, словно решила, что серебряный поднос и церемонии не нужны аскету, и как если бы заметила, что Ричеру не понравилась маленькая чашка.

– Ну, каким бы ни оказался ваш диагноз, я рада, что вы здесь. И вы можете оставаться у меня, сколько пожелаете.

Было без пяти шесть вечера.

Осталось тридцать четыре часа.

После того как они выпили кофе, Джанет Солтер начала готовить обед. Ричер сказал, что может поесть в кафе, но она возразила, что готовить на пятерых или шестерых не составит большой разницы. Из чего следовало, что все четверо полицейских останутся на дежурстве до позднего вечера. Это немного успокаивало.

С разрешения Джанет Солтер Ричер осмотрел дом, пока она готовила обед. Второй и третий этажи его не интересовали. Он хотел изучить цокольный. В Южной Дакоте случались торнадо, и Ричер не сомневался, что в доме такого качества должно быть подземное убежище. Он спустился на один пролет лестницы, которая начиналась в маленьком боковом коридоре, выходящем из кухни, и то, что он увидел, вполне его удовлетворило. Верхний слой почвы прерии был слишком глубок, чтобы добраться до коренной подстилающей породы, поэтому убежище представляло собой огромную деревянную коробку с шестью гранями, сделанными из массивных бревен, окованных железом.

Стены и пол были толстыми и надежными, а потолок мог выдержать прямой удар торнадо. Стены укрепляли вертикальные шесты, сделанные из стволов деревьев, их разделяло не более шести футов. Четыре из них, обшитые древесными плитами, образовывали котельную. Трубы позеленели от времени. Сюда шла тонкая труба, по которой подавалось топливо, – очевидно, где-то во дворе находилась вкопанная в землю цистерна. В котельной имелся насос, в потолок уходила сложная система железных труб. Достаточно старая система. Возможно, одна из самых первых в городе. Однако она до сих пор вполне надежно работала. Огонь ревел, насос урчал, трубы шипели. И в подвале было тепло.