Джек Ричер, или Дело

Деверо разрешила мне воспользоваться телефоном в ее офисе. Нет, это не демократия, пока еще нет, но мы приближались к этому. Она нашла номер телефона, оставленный Мунро, набрала его для меня и сказала ответившему с другого конца линии, что шериф Элизабет Деверо желает поговорить с майором Данканом Мунро. После этого она передала трубку мне, встала со стула и вышла из комнаты.

Я сел за стол с прижатой к уху трубкой и ощутил спиной тепло, оставленное телом Деверо. Я ждал. Из молчавшей трубки доносилось шипение. Армия никогда не заполняла музыкой пустоты на линиях. Так же было и тогда, в 1997 году. Через минуту прозвучал пластиковый клик, какой-то лязг — похоже, трубку взяли со стола, — и чей-то голос произнес:

— Шериф Деверо? Это майор Мунро. Как поживаете?

Голос был громкий, отрывистый; чувствовалось, что его хозяин — человек сверхкомпетентный; однако слышались в этом голосе и полутона веселья и жизнерадостности. Вот тогда-то я и понял, что любой человек смог бы почувствовать себя счастливым, позвони ему Элизабет Деверо.

— Мунро? — произнес я.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я ожидал услышать Элизабет Деверо.

— К сожалению, поговорить с ней у вас не получится, — сказал я. — Меня зовут Ричер. И сейчас я пользуюсь телефоном шерифа. Я числюсь в 396-й части военной полиции, но в настоящее время временно приписан к 110-му подразделению. Мы с вами в одном звании.

— Джек Ричер? — воскликнул Мунро. — Конечно же, я слышал о вас. Чем я могу вам помочь?

— Гарбер говорил вам, что посылает в город своего человека под прикрытием?

— Нет, но я предполагал, что он это сделает. Так, значит, это вы и есть, да? С задачей разнюхать, что делают местные? Похоже ваши дела продвигаются успешно, раз вы говорите по телефону шерифа. Это в некоторой степени даже забавно. Говорят, что она настоящая красавица. Хотя говорят также, что она лесбиянка. У вас уже есть мнение на этот счет?

— Эти дела вас не касаются, Мунро.

— Зовите меня Данкан, идет?

— Нет, благодарю. Я буду называть вас Мунро.

— Идет. Так чем я могу вам помочь?

— У нас тут творятся какие-то зловещие дела. Сегодня утром застрелили мужчину недалеко от вашего ограждения в северо-западном секторе. Стрелявший неизвестен, но он использовал армейский патрон, а затем предпринял неуклюжую попытку залепить смертельную рану армейским же санитарным пакетом.

— Выходит, кто-то подстрелил человека, а потом оказывал ему первую помощь? Мне кажется, этот инцидент мог произойти только между гражданскими.

— Надеюсь, вы хотя бы не будете утверждать, что заранее предвидели такой инцидент. Как вы объясните патрон и санитарный пакет?

— «Ремингтон два-два-три» и магазин распродаж военного имущества.

— А то, что двое мужчин до этого были избиты кем-то, кто, по их утверждению, был солдатом?

— Но не солдатом из Келхэма.

— Что вы говорите? И за скольких солдат, расквартированных в Келхэме, вы можете поручиться? В смысле того, где они действительно находились в это утро?

— За всех, — отрезал Мунро.

— Без преувеличения?

— Да, без преувеличения за всех, — подтвердил он. — Пять дней назад сюда из-за границы прибыло подразделение «Альфа», и я лично проследил за тем, как все были расквартированы, а кому не хватило места, разместились в клубной столовой или в офицерском клубе. К тому же здесь отличный штат военной полиции; ребята держат всех под наблюдением, а заодно следят друг за другом. Я могу дать гарантию, что никто не покидал базу сегодня утром. А если уж на то пошло, то и с того момента, как я появился здесь.

— И это ваша обычная оперативная процедура?

— Это мое секретное оружие. Сидеть весь день, никакого чтения, никакого телевизора, вообще ничего. Рано или поздно кто-то заговорит, не в силах противостоять удручающей скуке. Это всегда срабатывает. Дни, когда я ломал руки, прошли. Я понял, что мой друг — время.

— Скажите мне снова, — сказал я, — поскольку это очень важно, вы абсолютно уверены в том, что никто не покидал базу сегодня утром? Или прошлой ночью? Даже если на то были секретные приказы, может быть, отданные на месте или полученные из Беннинга, а может быть, даже из Пентагона? Я говорю совершенно серьезно. И не пытайтесь повесить мне лапшу на уши.

— Я совершенно уверен в своих словах, — объявил Мунро. — Гарантирую это. Клянусь памятью моей матери. Поймите, я знаю, как происходят такие дела. Так что предоставьте мне делать то, что я делаю.

— Хорошо, — сказал я.

— А кто этот убитый? — спросил Мунро.

— Пока не идентифицировали. Почти наверняка штатский.

— Возле ограждения?

— Примерно на том же расстоянии, где были избиты те двое. Похоже, в пределах запретной зоны.

— Это просто нелепость какая-то. Такого не должно было случиться. Я в этом уверен.

Мы оба замолчали на несколько секунд; после паузы я спросил:

— Что еще вы знаете наверняка?

— Я не могу вам рассказать. Приказано держать это в строжайшей тайне.

— Давайте сыграем в «Двадцать вопросов»?[25]

— Давайте лучше не будем.

— В укороченную версию. Три вопроса. Ответы «да» и «нет».

— Только не ставьте меня в опасное положение, идет?