Джек Ричер, или Я уйду завтра

За мной находилась стойка портье, и я чувствовал ее спиной. Она была примерно тридцать пять сантиметров длиной и немногим больше метра в высоту. Совсем как стойка бара – чтобы клиент мог с удобствами разложить и подписать бумаги. За ней стоял более низкий столик портье, его ширина составляла около семидесяти пяти сантиметров. Или больше. Я не знал наверняка, однако все вместе представляло собой высокий, широкий барьер, который невозможно преодолеть с места, в особенности если стоять к нему спиной. К тому же я понимал, что это ничего не даст, поскольку мне все равно не удастся таким способом оказаться в другом помещении. Я останусь здесь, только за стойкой, а не перед ней. Никаких преимуществ, зато потери возможны – вдруг я неудачно приземлюсь на стул или запутаюсь в телефонном проводе.

Я повернул голову и посмотрел назад. Там никого не осталось. Клерки успели ускользнуть направо и налево. Очевидно, им дали четкие инструкции. Возможно, даже провели тренировку. Все семеро мужчин имели открытый сектор обстрела.

Путей отхода ни назад, ни вперед не было.

Я остался стоять на месте.

Командир целился в мое левое бедро, представлявшее собой довольно серьезную мишень без капли жира под кожей – только жесткая плоть, пронизанная капиллярами, по которым быстро циркулирует кровь. Совершенно незащищенная, если не считать новых синих брюк из тонкого летнего хлопка. «И не приходите в таком виде, иначе вас не пустят внутрь». Я напрягся, словно мышцы могли заставить эту проклятую штуку отскочить, но уже в следующее мгновение расслабился. Мощные мышцы не помогли горилле, не помогут и мне. В отдалении, за спинами семерых мужчин, я увидел в темном углу бригаду парамедиков в форме пожарных. Трое мужчин и одна женщина. Они стояли и ждали рядом с каталкой на колесах.

Когда все остальное против тебя, начинай разговаривать.

– Ребята, если у вас есть вопросы, я с радостью присяду тут где-нибудь и поговорю с вами, – сказал я. – Давайте выпьем кофе и будем вести себя цивилизованно. Если хотите, можно без кофеина. Ведь уже поздно. Уверен, нам заварят свежий. Ведь мы в «Четырех временах года».

Командир федералов не стал отвечать на мое предложение. Вместо этого он выстрелил с расстояния в восемь футов дротиком, прямо в мякоть моего левого бедра. Я услышал хлопок газа и почувствовал боль в ноге, не острую, как при укусе осы, а тупую, как при ударе ножом. Долю секунды ничего не происходило, словно он в меня и не стрелял, затем наступила резкая мощная реакция. Пожалуй, если бы я был гориллой, то сказал бы зоологам, чтобы они проваливали прочь и оставили меня в покое.

Командир федералов опустил пистолет.

Прошла еще секунда. Наконец сердце у меня забилось быстрее, кровяное давление резко повысилось и упало. Я почувствовал, как в висках зашумело, совсем как двадцать лет назад после китайской еды. Я посмотрел вниз и увидел, что из моей ноги торчит оперенный дротик. Я его вытащил. Древко было перепачкано кровью, однако наконечник исчез. Керамический материал рассыпался в песок, находившаяся в нем жидкость поступила в мою кровь и начала свое черное дело. Большая капля вытекла из ранки и впиталась в хлопок брюк, следуя по неровностям и изгибам ткани, как на карте распространения эпидемии по городским улицам.

Сердце отчаянно колотилось у меня в груди. Я чувствовал, как бежит по артериям кровь, и хотел ее остановить – но, разумеется, ничего не мог сделать. Тогда я прислонился спиной к стойке. Всего на минутку, сказал я себе, чтобы тело не казалось таким тяжелым. Семеро мужчин передо мной вдруг сместились в сторону, как при круговой обороне третьей базы в бейсболе. Впрочем, я не был уверен, что произошло на самом деле – это я повернул голову или они сдвинулись. А может быть, начала вращаться комната, очень быстро, словно веретено. Край стойки портье врезался мне в спину, под лопатками. Значит, либо она поднималась вверх, либо я соскальзывал вниз. Тогда я положил ладони на стойку, чтобы ее остановить. Или свое падение. Ничего не вышло. Ребро стойки ударило меня по затылку, и тут я обнаружил, что мои внутренние часы перестали правильно работать. Я пытался считать секунды, надеясь добраться до девяти, потому что собирался продержаться дольше, чем самец гориллы. Наверное, во мне говорили остатки гордости. Не уверен, что у меня получилось.

Я ударился задом о пол, и мне отказало зрение. Однако вовсе не темнота сомкнулась вокруг меня, как раз наоборот – стало очень светло, и пространство наполнилось дико вращающимися серебристыми образами, которые вспыхивали в горизонтальной плоскости то справа, то слева, словно на ярмарочной карусели, только в тысячу раз быстрее. В следующее мгновение на меня налетели безумные видения, стремительные и яркие, пронизанные действием и цветом. Позднее я понял, что начало видений совпало с моментом, когда я потерял сознание и рухнул на пол вестибюля «Четырех времен года».

Глава 43