Джек Ричер, или Вечерняя школа

– Согласен. Примерно десять к одному. А это значит, что, если останемся тут, мы получим один из десяти шансов оказаться в нужном месте и в нужное время. Если же вернемся в Вирджинию, они будут нулевыми. Они вряд ли договорились встретиться у памятника Вашингтону. Тут у меня нет ни малейших сомнений.

К ним подошла переводчица.

– Герр Клопп спрашивает, когда вы составите план следующих встреч для инструктажа, – сказала она.

– Передайте герру Клоппу, что мы с ним закончили, – ответил Ричер. – И если я снова увижу его, я выдавлю ему глаза ногтем большого пальца, оба, по очереди.

Затем к ним подошел Гризман.

– Вы согласитесь быть моими гостями во время ланча? – спросил он.

Двенадцать дня в Гамбурге, Германия.

* * *

Что равнялось часу дня в Киеве, Украина. Курьер в этот момент выходил из самолета. Его провезли через горы в город Пешавар в Пакистане, откуда он полетел в Карачи, затем в Киев. На каждом отрезке пути курьер использовал другой паспорт, один раз сменил футболку с розовой на черную, надел темные очки и кепку болельщика донецкого футбольного клуба «Шахтер». Он был незаметным и безымянным, и на украинской границе у него не возникло никаких проблем. Он прошел через багажное отделение, покинул терминал и, закурив, встал в очередь на такси.

Ему досталась старая чешская «Шкода», и он назвал водителю адрес – цветочный рынок в пяти улицах от истинного места назначения, маленькой явочной квартирки, в которой жили четверо правоверных из Туркменистана и Сомали. К нужному месту всегда лучше подойти пешком. Водители такси склонны запоминать самые разные вещи, как, впрочем, и обычные люди. Некоторые даже делают записи. Пробег, количество истраченного бензина, адреса. Курьер не знал тех четверых людей, но они его ждали. Киев – это не Гамбург, и он не мог просто войти в квартиру. Предупредить о его приезде отправили другого курьера в качестве необходимой меры предосторожности.

Он вышел из «Шкоды» у цветочного рынка, прогулялся между прилавками с яркими цветами и направился в окутанное влажным воздухом помещение с редкими растениями, а когда покинул его через другую дверь, уже снова был в розовой футболке, без кепки и очков.

Курьер прошел пять кварталов и отыскал нужное здание, оказавшееся приземистой бетонной башней, которая стояла сбоку в ряду более старых и красивых домов, похожая на искусственный зуб. Как будто давным-давно сюда случайно угодила бомба и образовалось свободное пространство. Возможно, так и было. В подъезде пахло мочой. Лифт работал, но издавал отвратительные звуки. Коридоры наверху оказались очень узкими.

Курьер постучал в дверь и стал ждать, мысленно считая секунды. В своей жизни ему довелось стучать во множество самых разных дверей, и он знал, как все происходит. Раз – они услышали стук, два – встали с дивана, три – начали обходить валявшиеся на полу предметы, четыре – подошли к двери, пять – открыли.

Дверь распахнулась, и курьер увидел молодого парня, одного, за спиной у которого царила тишина.

– Вас предупредили о моем приезде, – сказал курьер.

– Нам нужно выйти на улицу, – ответил парень.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Курьер решил, что он сомалиец, лет двадцати пяти, но уже такой потрепанный, что от него остались только пыльная кожа да жилы. Примитивный, как его предки.

– Я не хочу выходить на улицу, – сказал курьер. – Завтра рано утром мне нужно снова отправиться в путь. У меня билет на самолет.

– Без вариантов. Мы должны уйти.

– Явочная квартира нужна для того, чтобы я не должен был ее покидать.

– Киевское «Динамо» сегодня вечером играет в Москве. Матч показывают по телевизорам в барах. Он скоро начнется из-за разницы во времени. Будет странно выглядеть, если мы не пойдем, нам нельзя выделяться.

– Так ты и иди.

– Нельзя никого оставлять в квартире. Только не сегодня днем. Кто-нибудь обязательно заметит. Это серьезное соперничество, и речь идет о патриотизме. Мы должны вести себя так, будто мы здесь свои.

Курьер пожал плечами. Необходимая предосторожность. К тому же футбол – это совсем неплохо. Однажды он видел, как в него играли человеческой головой.

– Ладно, – сказал он.

Они спустились по лестнице, без обсуждения приняв решение не садиться в лифт. Затем зашагали в другую сторону от цветочного рынка, мимо величественных, но потускневших от времени жилых домов с ржавыми железными деталями и облезшей штукатуркой на фасадах, и свернули в переулок; сомалиец сказал, что так будет короче. Это был узкий проход между кирпичными зданиями, где разгуливало эхо, и курьеру стало немного не по себе, но довольно скоро они оказались в маленьком дворе, не больше комнаты, образованном задними стенами четырех домов. Наверху виднелась крошечная голубая заплата неба, на стенах тут и там просматривались слепые или закрашенные окна, из которых торчали бесполезные обрывки телевизионных кабелей и куски водосточных труб.