Джек-Соломинка

— О-гей! — крикнул парень. В ответ залаяли собаки. Так как никто не показывался, парень крикнул еще раз.

— Что ты кричишь как сумасшедший? — спросила, выходя, вчерашняя маленькая леди. — Мать-настоятельница еще спит. А твой купец уже давно уехал.

Малый с шапкой в руках застыл на месте.

— Ну, что ж ты стал! — продолжала леди. — Иди к нам на гумно, нам все равно нужны люди. Купец так и сказал: «Возьмите моего малого, он вам пригодится».

— Он так сказал? — багровея, заорал парень, бросая шапку о землю. — А он не сказал, что не заплатил мне за службу?.. А кроме того, я заработал у него осла…

— Ну, я ничего не знаю, — пробормотала маленькая леди, поворачиваясь в нерешительности. — Ты бы лучше не ревел, как бык, потому что сейчас выйдет сэр Гью…

Малый свернул с дороги и сел под кустом. Это дело надо было обмозговать. Где же справедливость? Теперь любой сквайр, фермер, даже арендатор сможет донести на него, а здесь никто не захочет поручиться за чужака.

Нельзя ли попросить, чтобы сквайр выдал ему свидетельство о том, что он не ушел от хозяина самовольно? И потом нужно еще расспросить об осле… Малый снова вернулся к замку. Маленькой леди нигде не было видно, но из конюшни слуга вывел гнедого коня итальянца. Вслед за ним вышел сквайр, и пока конюх водил лошадь в поводу, лорд внимательно ее осматривал.

— Доброе утро, сэр, — сказал малый, снимая шапку.

Сквайр взглянул на него, а затем взял из руки слуги недоуздок.

— Стати хороши, Аллан, — заметил он, — но ты посмотри, на что похожи его копыта!

— Сэр, — откашливаясь, начал малый, — не можете ли вы засвидетельствовать, что я не убежал от своего хозяина?

Сквайр молчал. Вместо него заговорил конюх:

— Куда же ты теперь думаешь податься? Нам нужны люди на конюшне…

— Я у хозяина заработал деньги и осла, — ответил юноша, с трудом проглатывая слюну. — Деньги мои он увез с собой, а осел, вот я вижу, стоит у вас на конюшне. А я на нем должен вернуться домой, в Эссекс.

Сквайр молчал.

— Он нанял меня в услужение в Брентвуде, в Эссексе, — снова начал малый. — Я был с ним в Лондоне и каждый день таскал для него тюки на баржи. Потом я сопровождал его из Лондона в Дартфорд, из Дартфорда — в Рочестер, из Рочестера — в Медстон. Мы договорились по четыре пенса[21] в день на его харчах, а за то, что я его доставлю в Кентербери, он обещал мне осла.

Сэр Гью искоса глянул на него. Слуга купца говорил почтительным тоном и прижимал руки к сердцу, но что-то в лице его не понравилось сквайру. Уж слишком он сдвигал свои черные брови и после каждого слова точно рассекал рукой воздух.

— Но тебе не довелось доставить итальянца в Кентербери, почему же ты требуешь осла? — рассудительно заметил слуга. — И четыре пенса в день — это слишком высокая плата для такого оборванца, как ты. Оставайся у нас по два пенса в сутки. Зато тебе не придется ездить в Дувр или в Калэ за заработанными деньгами.

— Я пришел за своим ослом, — сказал юноша упрямо.

— Откуда ты взял, что это именно твой осел у нас на конюшне?

— Пенч! — крикнул малый изо всех сил, и осел так же оглушительно отозвался из конюшни: «Йо-о-ооо!»

— Немедленно убирайся отсюда! — сказал сквайр тихо. — Ты слышишь!

…Малый шел по дороге, покачивая головой и разводя в недоумении руками. Видать по всему, что его дела повернулись в плохую сторону. У него и пенса не было за душой, в пути он оборвался, и сейчас ему и впрямь никто не поверит, что только вчера он был в услужении у богатого купца. Что ему теперь делать? Просить помощи у кузнеца, у которого он ночевал? Так с виду тот — человек не злой, но народ сейчас запуганный, и люди думают только о себе. Однако больше малому податься было некуда, и он свернул к деревенской кузнице.

Под навесом толпилось несколько человек, но уже прозвонили к обедне, и кузнец больше не раздувал огня.

— Вот, соседи узнали, что ты проехал четыре графства, — сказал, увидев его, кузнец, — и допытываются, что ты рассказал нового. А что мне им ответить, если ты всю ночь проспал, как сурок, а мы ушли на рассвете… Но отчего ты вернулся? Где твой купец?

Добрые люди только покачивали головами, слушая рассказ о злоключениях бедняги. Да-да, такие теперь, времена… А попробуй так поступить слуга с господином, его тотчас забьют в колодки, да еще на два-три дня выставят у позорного столба на главной площади города…

Солнце уже поднялось высоко в небе, а малый все говорил и говорил без умолку:

— Плохие настали времена. Французы бьют наших на той стороне пролива. Война пожирает все деньги, и не успевают люди оправиться от одного налога, как король и парламент придумывают второй и третий.

— Слыхали? — сказал кузнец, поднимаясь и оглядывая собравшихся. — Наш судья[22] назначил на это полугодие для косарей плату в два пенса на своих харчах!

— Ну, теперь его зятек, сэр Маркус Осборн, будет нанимать не восемь человек поденщиков, а двенадцать! — пробормотал кто-то со злостью.