Джек Восьмеркин американец [3-е издание, 1934 г.]

Пелагея вся передернулась.

— Откуда, Яша? Скажи ж ты мне, что задумал…

— Клянись, что ни один человек не узнает.

— Клянусь, Яша. Чтоб глаза мои лопнули.

И Пелагея закрестилась.

— Мы будем сеять…

Джек остановился. Нет, опасно говорить даже матери! По глупости она может проговориться соседям, и тогда весь план сорвется.

— Мы будем сеять американскую коноплю, мать, — сказал он громко и поднялся.

Пелагея еще долго сидела на бревне. Она видела, как Яшка мерным шагом удалялся от нее, не останавливаясь и не оглядываясь. Наконец он исчез вдали.

«Ну какая будет помощь от сына, — горестно думала Пелагея, — раз он продал телку весной, а осенью собирается покупать картошку? За что послано такое наказание, за что?».

Пелагея поднялась с бревна и тихо побрела домой, стараясь не попадаться на глаза крестьянам. Ведь она не могла ответить на их вопросы, зачем продана телка, ее радость и надежда.

* * *

Джек пришел на станцию за три минуты до отхода поезда. Он выбрал себе место в самом набитом вагоне и за время пути ухитрился завернуть несколько папиросок из чужой махорки. Махорка отчаянно драла горло, и, кажется, это больше всего нравилось Джеку. После каждой новой затяжки он веселел. Покуривая табачок, он внимательно слушал мужиков и только изредка задавал вопросы.

В город Джек приехал в три часа. Тут же на вокзале он узнал адрес сельскохозяйственной лаборатории. Чтобы поспеть туда до конца занятий, он нанял извозчика за рубль. В лаборатории он просил срочно произвести анализ земли, взятой с огорода.

Потом пошел не спеша по городу, зашел в магазин и купил две пары носков и перемену белья. Из магазина направился в баню, а из бани прямо в кино. Шла картина из американской жизни «Конь серебряный», и Джек два раза просмотрел картину. Ночевал он в доме крестьянина.

На другой день с раннего утра Джек начал ходить по учреждениям. Побывал он на метеорологической станции, в земельном отделе, на складе удобрений и только к концу служебного дня попал в лабораторию. Получив анализ земли, он вдруг страшно обрадовался, запел, выскочил на улицу и спросил у милиционера, где телеграф. До телеграфа бежал бегом. Всунул голову в телеграфное окошко и громко закричал:

— Можно дать телеграмму в Маргетт?

Пожилая телеграфистка надела пенсне, посмотрела на Джека и удивленно спросила:

— Где это Маргетт?

— В Висконсине.

— Где это Висконсин?

— В Американских соединенных штатах.

Телеграфистка справилась в книге и ответила, что, конечно, телеграммы в Америку принимаются, но что она лично за двадцать семь лет службы никогда не отправляла депеш на такое большое расстояние.

На Джека это не произвело никакого впечатления. Он потребовал бланк и написал несколько строчек по-английски. Телеграфистка сосчитала слова и заявила, что телеграмма обойдется в шестнадцать рублей пятьдесят копеек. Не говоря ни слова, Джек отсчитал деньги.

Телеграмма, которую он послал, была следующего содержания: «Send quickly ten gramms North Virginia B».

Дальше следовал адрес Джека. Направлялась телеграмма в Маргетт, на лесные разработки Коллинза, Чарльзу Ифкин.

Джек хотел приписать к этой коротенькой телеграмме еще четыре слова: «Раньше осени не увидимся». Но пораздумав, он этих слов не приписал. Они стоили три рубля, а за три рубля можно было купить градусник.

Эта телеграмма была первой весточкой, которую Джек послал Чарли о себе после приезда в СССР. Впрочем, по ней Чарли мог уже догадаться, что Джек укрепился на земле.

Джек вернулся в деревню вечером. Кроме градусника, он принес с собой пачку старых газет и кило серы. Велел матери на другой день готовить обед у соседей, а сам с помощью Катьки заклеил в избе щели газетами. Утром запалил серы на железных листах, запер двери и тоже заклеил их газетами. Сера горела целый день, и дым тонкими синими струйками пробивался через соломенную крышу. Вся деревня собралась смотреть на невиданное зрелище. Говорили, что возможен пожар. Но никакого пожара не случилось. А когда к вечеру сера потухла в избе, Джек велел матери и Катьке мыть пол и стены горячей водой и выносить мертвых тараканов.

Тараканов и клопов вынесли целый котел. В избе пахло серой неделю. За эту неделю Джек остругал рубанком избу изнутри и сделал петли на окне, чтоб оно открывалось.

Кроме того он вывез из хлева весь навоз на картофельное поле и в хлеву прорубил окно.

Первая весна на своей земле

Наступил март.

Лучи солнца заметно окрепли, стали ярче и прямее. Они давили на снег в поле и огороде, и снег с каждым днем опускался все ниже и ниже и, как оспой, покрывался мелкими хрустальными ямочками. Вокруг яблонь появились проталины. Вороны, распушив хвосты, завозились на деревьях: ломали тонкие веточки и спешно ремонтировали гнезда. В овраге, за картофельным полем, синицы зазвенели бубенчиками.

Целых два дня Джек с Катькой расчищали на огороде площадку. На носилках они перетаскивали снег в погреб и там утрамбовывали его ногами. Пелагея ничего не имела против того, что Яшка набил ей погреб. Но она не могла понять, зачем нужна ему площадка. А сам Джек не говорил ей об этом ни слова.