Джекаби. Книги 1 - 4

Я знала это, потому что в то мгновение, как его тело покинула жизнь, внутри меня, за глазами, что-то ослепительно вспыхнуло. Ощущение было такое, словно я всю жизнь спотыкалась в темноте и шла на ощупь, а потом кто-то резко включил свет. Все было так, как и описывал Джекаби. Передо мной переливались ореолы оттенков, названия которых я не знала, — цвета боли, отваги и страдания. В воздухе чувствовались запахи, которых я раньше не различала: смятения, тревоги. Я смотрела на поле внизу, и застывшие по всей мерзлой земле тела обретали в моих глазах новые очертания. Они казались более яркими и живыми, но в то же время искаженными. Видения эти походили на фантазии, прекрасные, сумасшедшие и такие верные. Я знала, что все это правда. Знала.

Эта способность видеть истину была прекрасным бременем Джекаби и его ужасным даром. А теперь она перешла ко мне.

— Ну все, пора, — произнес Араун позади меня. — Алина, передай мне их силу. Передай мне миры, и я вручу тебе твое царство.

Дрожащей рукой Алина потянула рычаг, и снова вспыхнули тройные разряды, ударившие ожидавшего короля. На этот раз сияние было слишком красивым, чтобы я могла его описать. В нем смешивались магия и наука, любовь и ненависть, начало и конец. Оно было чистым и первобытным. Оно было самой жизнью.

Араун сверкал ярче сотни солнц. Теперь я видела, как под его кожей переливается и пузырится энергия бесчисленных жизней, их сила и их потенциал. Пока его тело наливалось энергией, он держал черный клинок, казавшийся в его руках таким маленьким, и направлял его в небо. Я подняла голову и увидела нити завесы над нами и вокруг нас. Сосредоточившись, я смогла разглядеть замысловатые чары, переплетавшиеся между собой и разделявшие наши миры. А еще разглядела, как они разрываются под его волей. По моему лицу потекли слезы.

И тут Араун остановился. Силы внутри него бурлили, раскаляясь докрасна. Что-то пошло не так.

— А-а-ар-р-рх! — взревел он. — Выключи!

На этот раз рука Алины не дрогнула.

— Нет, — отрезала она.

Глаза короля расширились и налились кровью от ярости.

— Никто не скажет, что я неспособна на щедрость, — произнесла Алина. — Королева Алина Кейн, Суверена Ом-Кайни.

Араун задрожал. Энергия сжигала его изнутри и разрывала на части.

— Ты… — он осекся, не в силах терпеть страдания. Трескучие потоки света не отпускали его. — Ты… шавка!

Араун взмахнул черным клинком и погрузил его в грудь Алины.

Она в изумлении посмотрела вниз, медленно вытащила кинжал и опустила его рядом с собой. Рана тут же затянулась.

— Щит Хавгана, — выдохнула я.

Цепляясь за одежду короля, она не унижалась перед ним — она стянула у него амулет, тот самый драгоценный камень.

Араун издал вопль, не похожий ни на человеческий, ни на звериный. Теперь тело его сияло так ярко, что я с трудом могла его разглядеть. Глаза мои наполнились слезами. Металлические конструкции подо мной затряслись. В следующее мгновение раздался звук, похожий на сотни раскалывающихся кристаллов, и в глазах моих побелело. Когда свет чуть померк, короля нигде не было. Посреди платформы лежала Жуткая корона. Алина выключила машину.

— Ты… — задыхаясь, я вскарабкалась на платформу рядом с ней. — У тебя получилось.

— Нет, — Алина опустилась на площадку, не сводя глаз с лежавшего у ее ног тела, — я все испортила.

Я села рядом с ней. Тело Чарли все так же лежало на площадке.

— Ты хотела обрести цель, — тихо сказала я, — что-то, к чему хочется стремиться, а не от чего нужно убегать. И Жуткий король заставил тебя думать, будто ты эту цель обрела, но на самом деле его цели никогда не были твоими. Ты нашла свой собственный путь в конце концов.

— Слишком поздно. — Плечи Алины поникли. — Столько народа погибло. Моя семья… — Голос ее дрогнул. — А теперь и завеса вокруг нас разрушается.

— Завесу еще можно починить, — возразила я. — Джекаби…

Я замолкла.

— Ясновидец мертв, — произнесла Алина.

— Нет, не мертв, — произнесла я, проглотив ком в горле. — Он жив. Она жива.

Глава тридцать третья

Когда машина вновь загудела, мои внутренности как будто начали выворачиваться наизнанку. В одной руке я держала драгоценный камень, в другой — черный клинок, казавшийся очень тяжелым. Оставалась самое трудное: корона. Ни я, ни Алина не хотели прикасаться к этой ужасной вещи, но в конце концов я надела ее на голову. Корона — для концентрации силы. Клинок — для того, чтобы ее направлять. Камень — чтобы выжить.

Устремив лезвие к самому дальнему краю расступающейся завесы, я сосредоточилась. Корона обжигала меня холодом, и разум мой очистился от всех мыслей, кроме одной. Теперь существовала только завеса. Я следовала взглядом по ее переплетеньям и узорам, напрягая волю, чтобы связать их между собой. Я не имела ни малейшего представления о том, что делаю. Но стежки один за другим сшивались, и два мира разъединялись. Завеса исцелялась.