Джекаби. Книги 1 - 4

Приставленный к Джекаби полицейский попытался встать между ними, без толку бормоча:

— Мадам, прошу вас, отойдите. Освободите дорогу. Отойдите.

На помощь пришел тот офицер, что дежурил в фойе. Он потянул Мону за руку, но женщина вырвалась и осталась на месте.

— Вы сказали, что к утру ей станет лучше! — воскликнула она, когда мы пошли дальше.

Тут лицо Джекаби исказилось: глаза округлились, брови нахмурились. Он остановился было, но полицейский подтолкнул его вперед.

— Миссис Морриган! — крикнул он через плечо, когда мы дошли до двери. — Вы говорите, ей не стало лучше?

— Ей стало хуже! — Громкий голос Моны донесся из-за спины полицейского, теперь уже крепко схватившего ее. — В сотню раз хуже! Так плохо ей еще ни разу не было!

Офицеры наконец смогли оттащить мисс О’Коннор и вытолкнуть нас с Джекаби за дверь. Когда мы оказались на улице, Джекаби был белым как мел. Он больше ни слова не проронил, пока нас не посадили в фургон. Полицейский захлопнул дверцы, и мы остались одни на твердых деревянных скамьях, от которых разило пивом и блевотиной.

— Все плохо? — спросила я.

Прежде чем ответить, Джекаби вздохнул.

— Каждую ночь, когда рыдала миссис Морриган, кто-то встречал свой ужасный конец. Если она рыдает и сейчас — и при этом в сотню раз громче, — ситуация действительно хуже некуда.

Глава девятнадцатая

— Что ж, нужно во всем искать плюсы, — сказала я после того, как полицейский закрыл наши камеры и задвинул засовы. — По крайней мере, мы в тюрьме.

Сидящий в соседней камере детектив недоуменно посмотрел на меня, откинув темные волосы со лба. Принимавший нас офицер забрал все наши личные вещи, и в пустынной камере Джекаби казался особенно уязвимым без своей нелепой шапки и огромного пальто.

— Да, мы здесь под замком, — продолжила я, — но можно также сказать, что убийце сюда путь заказан, а это уже кое-что.

Было не так плохо, как я опасалась. Само собой, нас с Джекаби развели по разным камерам, но они были рядом, так что я не чувствовала себя одиноко. Помимо нас с детективом в приемнике содержался лишь один нарушитель — мирно похрапывающий пьянчуга в ярко-красных подтяжках, который лежал в стороне от Джекаби. Наши камеры выходили не в жуткий бетонный предбанник, который я себе представляла, а в застеленный коврами коридор, вдоль стен которого стояло несколько столов с официальными документами, аккуратно рассортированными по лоткам. За ближайшим столом сидел офицер, увлеченно штамповавший бумаги. В углу стоял маленький столик с несколькими чашками и недоеденным тортом с ярко-белой глазурью. На стене висел написанный от руки плакат «С днем рождения, Аллан». Я слышала об офисах, похожих на тюрьмы, но в этом случае, как ни странно, тюрьма напоминала офис.

— Я бы предпочел быть дома, — заметил Джекаби.

— Я просто радуюсь, что констеблям не под силу связаться с моими родителями, чтобы те внесли залог, — сказала я. — Мне и представить страшно, что они подумали бы, если бы увидели меня сейчас.

— Какая вам разница, что о вас думают какие-то стариканы констебли?

— Не констебли, а родители. Вот уж не знаю, как они бы к этому отнеслись.

— А вам очень важно, что думают ваши родители?

— Конечно. Они ведь мои родители. Как ваши родители отнеслись к тому, что вы стали… тем, кем стали?

Джекаби провел пальцем по толстым прутьям решетки и нахмурился пуще прежнего.

— Мой дом, в отличие от этой камеры, защищен от опасностей, которые терзают город. Мне было бы гораздо спокойнее в стенах собственного дома на Авгур-лейн.

— Видела я ваши «укрепления». По-моему, кирпичи и стальные прутья будут все же эффективнее щепотки соли да перемолотого чеснока. Кроме того, напасть на нас не так-то просто. Вокруг одни полицейские.

— Полагаю, это справедливо, мисс Рук, — ответил Джекаби, — однако я начинаю подозревать, что наш преступник носит жетон.

Я взглянула на дежурного офицера, сидящего за столом. Он ритмично штамповал бумаги. Офицер был грузным розовощеким мужчиной с усами как у моржа, на кончиках которых были видны следы белоснежной глазури.

— Думаете, такое возможно? — спросила я.

— Вполне.

У меня перед глазами снова встало место преступления.

— Дверь, — сказала я. — Чарли сказал, что ему пришлось ее выломать.

— Хм… Да, точно так. Он также рассудил, что убийца пришел и ушел через окно.

— Тогда чьи когти исцарапали дверь Хендерсона? — спросила я.

— Ах… — Джекаби прислонился спиной к железным прутьям и некоторое время молча наблюдал за храпящим пьянчугой. — Так вы тоже это заметили?

— Дверь была сильно повреждена и вся растрескалась. Ее явно выломали, как он и сказал, но следы звериных лап ни с чем не спутать. Вы ведь их не пропустили.

— Само собой. Я даже собрал несколько волосков, но, пока мне не вернут пальто и я не получу доступ к собственной лаборатории, чтобы провести необходимые опыты, нам от них никакого толку.

— Но зачем Чарли лгать? — спросила я, понизив голос, когда в дальнем конце коридора открылась дверь. В сопровождении двух полицейских внутрь вошел инспектор Марлоу. — Какой в этом смысл? Ведь только он нам помогал! Что он скрывает?