Джекпот

Квартира Наташе нравится. Обходит комнаты, осматривает картины на стенах, угадывая Костиных любимых Климта и Мунка, чем поражает его («Неужто подлинники? Нет, не может быть. Даже тебе не по карману». Угадывает и тут – сделано по его заказу потрясающим стариком-живописцем с Урала, в Нью-Йорке подрабатывающим изготовлением копий такого качества, что искусствовед не отличит от оригинала), застывает перед уже изрядно заполненными книжными шкафами («Какая библиотека! С ума сойти! Я ведь филолог, у меня в Москве была не хуже…»).

Она просит коньяк, методично, с упрямой решимостью пьет рюмку за рюмкой без закуски – лишь дольки лимона, курит. Тени вокруг глаз густеют, она заметно пьянеет.

– А ты ничего мужик, в моем вкусе, только не думай, что меня твои миллионы прельщают. С тобой, кажется, поговорить можно. Писатель… Каждый пишущий свою биографию пишет, и лучше всего это ему удается, когда он об этом не знает. Кто сказал, не помню, только не я.

Она встает с дивана, идет нетвердой походкой в ванную, вскоре появляется на каблуках и с ворохом одежды в руках и просит проводить ее в спальню…

Так в Костину жизнь легко и непринужденно входит рыжая бестия, как он про себя не шибко оригинально называет Наташу.

Встречаются они в будние дни, обычно по средам, и в выходные. Наташа любит вкусно поесть, всякий раз внимательно изучает справочник с перечнем всех ресторанов и оценкой их достоинств, выбирает изысканные. Костя и представления не имел, что в Нью-Йорке такое количество потрясающих едальных заведений. Благодаря Наташе узнает. Единственное – побаивается потолстеть и удлиняет занятия в фитнес-клубе: почти до изнеможения крутит велосипед, бегает по дорожке, упражняется с разными железяками. Изредка ходят в кино и, как правило, три-четыре раза в месяц – в «Карнеги» и в «Метрополитен».

Писание его подвигается довольно быстро, находит в нем все больше радости и интереса, предвкушает момент, когда нагонит события, в его жизни происходящие сегодня, сейчас, и опередит их, придумывая ситуации неожиданные, порой невероятные, в которые ввергнет героя и в которых, естественно, захочет оказаться сам. Замечательная игра ума и воображения, неведомая ранее и оттого еще более привлекательная.

В романе он найдет место и рыжей бестии, описав их знакомство и все дальнейшее. Что произойдет, Костя не ведает, но уверен – читателю не наскучит. Как не наскучивает ему слушать Наташины разговоры и странным образом гипнотизироваться ими, размягчаться, впадать в нежную летаргию, целовать ее волосы, гладить прохладную кожу, начисто забывая, на чем держится и чем подпитывается их союз-сделка. Чтобы получать подлинное удовольствие от женщин, необходимы время, деньги и близорукость. Первого и второго у Кости вполне достаточно. Близорукостью же не страдает. Он все видит и понимает. И, однако, нет-нет и начинает казаться наивно: скоротечные, не прошедшие проверку отношения их уже выходят за рамки пресловутого контракта, по поводу которого Наташа изредка хохмит, сулят нечто большее, чем примитивный до пошлости процесс купли-продажи. Что-то же она к нему чувствует, не одна корысть голая движет ею, хочется думать Косте, и он думает так, привязываясь к Наташе все сильнее…

Без малейших намеков или просьб с ее стороны он регулярно покупает ей одежду в недоступном для большинства «Блуминг-дейле». В начале января у Наташи день рождения, он дарит ей кольцо и серьги с бриллиантами. Наташа не скрывает восторга, он доволен, и ему кажется – это сюрприз, которого она не ожидала.

За два с небольшим месяца слушают «Фиделио», «Лючию ди Ламмермур», «Турандот», «Кармен», «Трубадура», «Аиду»… Наташа взмаливается: «Давай сделаем перерыв, я перекормлена оперой…»

Это выглядит своего рода ритуалом: она в декольтированном длинном платье и в палантине из дымчато-голубого песца (песец, кстати, ее собственный, из Москвы привезенный, Костя не покупал), он в токсидо, в «Метрополитен» их привозит белый лимузин, который ждет до конца спектакля (75 долларов в час), сотню метров до театра они проходят медленным шагом, держась за руки, как влюбленные молодожены, на них обращают внимание – дама средних лет в строгом темном брючном костюме однажды без церемоний подходит и, глядя на Наташу, произносит преувеличенно слащаво, в духе типичных американок: «Вы потрясающе красивая женщина, и вообще, ваша пара ослепительна! Вы из Европы? Ах, русские?! Wonderful! (Замечательно!)» Наташа благодарит за комплимент, Костя церемонно кивает, дама удаляется, Наташа вполголоса: «Чистая лесбиянка…»

Вечером в одну из суббот посещают они кафе «Тачи» на перекрестке Бродвея и 110-й улицы. Наводит Костю на это место потрясающее Даниил. Он, оказывается, изредка бывает здесь. Костя просит Наташу пригласить для друга девушку. Та берет какую-то свою знакомую, блондинку не первой свежести, но с формами – то, что редактор любит. Вчетвером занимают столик близко от сцены, и Даня начинает объяснять, что им предстоит увидеть и услышать. При этом взгляд его нацелен на Наташу, он как бы только ей рассказывает – от Кости не ускользает.