Джем и Дикси

– А вот и двадцатки. – Нагнувшись, ворошу еще одну. – А это десятки.

Я и сама не замечаю, как горло сжимает невидимой рукой, а сердце начинает биться так, будто я пробежала кросс. Прямо здесь, на нашем полу, валяется космическая сумма. По закону случая мама должна прийти в себя именно сейчас и вломиться в нашу комнату. Либо это должен сделать отец, непонятно как раздобывший ключи от нашего дома. Не издав ни звука, я начинаю запихивать купюры обратно в рюкзак.

– Подожди, – одергивает меня Дикси, выхватив деньги из моих рук. – Я хочу пересчитать.

Я присаживаюсь на корточки и жду. Мысли путаются в моей голове, стремительно сменяя друг друга. Изо всех сил стараюсь себя успокоить, вспоминая дыхательную технику, которую советовал мне мистер Бергстром. Я заставляю себя думать медленно и спокойно. Что мы имеем? Огромную кучу денег прямо на полу нашей комнаты и отца, не придумавшего ничего лучше, чем спрятать это прямо под моей кроватью. Дикси все еще доверяет папе и готова в любую секунду позвонить ему и рассказать о нашей находке. Или настучать обо всем маме, которой она тоже доверяет.

А еще есть я. И одному Богу известно, что может сделать с этими деньгами такой человек, как я. Чтобы получить все это, мне достаточно сделать только одно: придумать, как заставить Дикси не говорить родителям о нашей находке.

– Ты вроде хотела позвонить папе, не так ли? – мягко спрашиваю я. – Зачем считать, если можно просто спросить у него.

Дикси отдергивает руки. Ее телефон лежит совсем рядом, на полу. Я с трудом подавляю импульс схватить его раньше нее, но это явно не принесет ничего хорошего.

– Или, – продолжаю я, – ты хочешь дождаться, пока проснется мама, и все ей рассказать? Она сказала, что сожжет все деньги отца, помнишь?

– Она бы не стала.

– Ты просто не видела, как она вышвыривала пакеты с едой прямо в мусоропровод, Дикси. Впрочем, делай как знаешь. Уверена, мама, заставляющая собственную дочь покупать ей наркотики, плохого не посоветует.

Дикси мгновенно мрачнеет:

– Почему ты так говоришь?

Я поднимаюсь с пола и встаю:

– Потому что после всего, что мы пережили, ты все еще делаешь вид, что наши родители – самые обычные, из тех, что заботятся о своих детях и помогают им решать их проблемы. Они далеко не такие. Достаточно взглянуть на все, что случилось за сегодняшний день. Про нашу жизнь я уже и не говорю. – Указав пальцем на кучу денег, я продолжаю: – Подумай об этом, Дикси. Какой отец в своем уме решит спрятать заработанные на наркотиках деньги в комнате своих детей?

– Ты думаешь, что он торгует наркотиками?

– Да какая разница, чем он торгует. Ты серьезно можешь представить, что он заработал это? В смысле, на обычной, нормальной работе? В нашей семье так не бывает.

Сестра с отстраненным выражением лица поправляет съехавшую набок пачку банкнот:

– Уверена, у него есть объяснение.

– О да, объяснение у него точно есть.

Я опускаюсь на кровать, почти задыхаясь от волнения, и смотрю на Дикси. Она смотрит куда-то мимо меня остекленевшим, отсутствующим взглядом. Проходит несколько секунд, прежде чем она наконец-то наклоняется и начинает медленно складывать купюры в рюкзак:

– Ладно, я ничего не расскажу. Но что мы теперь будем делать?

Я выдыхаю с тайным облегчением. Сработало.

– Дай подумать.

Присев на подоконник, я устремляю взгляд в открытое окно. Тяжелый утренний туман укутал стекло блестящим покрывалом капель. Где-то далеко, во влажном, плотном сумраке, проносятся машины, раздаются чьи-то голоса, глухо, словно за стеклом. Что ж, у меня получилось. Я отговорила Дикси рассказывать все родителям, и теперь она готова следовать за мной, как в детстве. Всё снова на своих местах. Единственное, что меня беспокоит, – время. Как быстро отец вернется за деньгами? Сколько времени у нас есть на разработку идеального плана? И как разработать этот самый план, если я абсолютно измотана и мой мозг не способен думать ни о чем, кроме сна?

– Здесь просто дохрена денег, Джем.

– Знаю.

Я молча смотрю на рюкзак. Интересно, что бы я сделала, если бы нашла его в одиночку?

– Давай пока вернем все под кровать, как было. Только ничего не говори отцу.

Дикси сидит, прижав колени к груди:

– Джем, может, он хотел отдать эти деньги нам? Может, он и правда их заработал и хотел о нас позаботиться? Он же купил нам еды на деньги из этого рюкзака, верно?

Я поднимаю глаза на сестру и снова вижу маленькую девочку из своего прошлого. Я вижу ее лицо, слышу ее голос. Голос маленького ребенка, так отчаянно надеющегося получить то, что принадлежит ему по праву с самого начала.

– Все может быть, – отвечаю я, моментально превращаясь в заботливую старшую сестру, которой нужно срочно успокоить младшую. – Но ничего ему не говори, хорошо?

Я засовываю рюкзак обратно под кровать.

– Я не скажу. Обещаю.

Поднявшись с колен, Дикси возвращается в кровать и забирается под одеяло.