Дженнет

— Оставьте уже эту глупую идею, леди Джиннин! Поедем домой! Я отвезу вас в волшебную страну…

— Вы обманываете меня, сэр Ролло!

— Леди Джиннин! Как вы можете так думать?

— Могу! — девушка попятилась. — Я вам не верю. Я… я сама найду Озерную Деву!

Сердито вскрикнув, Ролло направил коня прямо на нее, и Дженнет, развернувшись, бросилась бежать. Она затылком чувствовала погоню, ждала, что вот-вот ее собьют с ног конские копыта, но вместо этого в спину ударил только горячий ветер и яркий свет, как будто за ее спиной вспыхнуло еще одно солнце.

— Ну и оставайся тут навсегда!

Обернувшись, Дженнет увидела только, как силуэты трех всадников на вздыбленных конях тают в этом нестерпимом ярком свете. Несколько секунд — и она осталась совершенно одна.

Налетевший порыв ветра вздул подол ее платья, рванул растрепанные волосы и легкую накидку. Холодом мгновенно пробрало до костей, но холоднее всего были ледяные пальцы страха, которые сжали ее сердце, когда Дженнет огляделась по сторонам.

Она стояла на краю давно убранного поля, шагах в десяти от разбитой дороги, где лужи уже замерзали, прихваченные первыми заморозками. Несколько ветел на обочине шевелили голыми ветками. На горизонте виднелось какое-то поселение — скорее всего, ферма. До заката было еще несколько часов, и до нее можно было добраться засветло. Но девушку не радовал этот сельский пейзаж поздней осени. Наоборот, из груди вырвался вопль отчаяния — она оказалась в Англии, за пределами волшебной страны. Одна.

До самого вечера он чувствовал на себе пристальный взгляд Конно. Юноша не приближался, держась на почтительном расстоянии, но и не пропадал из вида. Пару раз Роланд перехватывал его взгляд — но арлен тотчас отводил глаза.

В том, что за всем этим стоит какая-то тайна, мужчина не сомневался. Фейри обожали загадки. Здесь все было непонятным — роли, которые исполняли придворные дамы, этикет, отношение королевы к своему избраннику… Мэбилон то и дело твердила, что он — повелитель волшебной страны, но при этом лишала его свободы во всех смыслах этого слова. Роланд никогда не оставался в одиночестве — за исключением тех часов, когда его запирали в той самой круглой комнате без дверей и окон. Покинуть ее он мог только в сопровождении королевы и ее свиты, причем отправляться должен был туда, куда хочет она. Бесконечно прохаживаться по дворцу, просиживать часы в обществе ее придворных дам, посещать школу Саттах Грозной, либо сидеть на троне, установленном на возвышении, и сверху вниз смотреть, как в огромном зале пируют или танцуют остальные — вот и все, чем он занимался изо дня в день. После того, как прогулка заканчивалась, общество дам находило другие дела, а пир и танцы подходили к концу, его возвращали обратно. Создавалось впечатление, что он — красивая дорогая игрушка, которую извлекают из драгоценного футляра для того, чтобы смахнуть пыль, проверить, не заржавел ли механизм и заодно продемонстрировать ее гостям. Неужели, все его предшественники вели такую же жизнь? Сколько так можно выдержать? Год? Два? Целую жизнь?

Сейчас они сидели в саду, слушали пение птиц, мелодичное журчание фонтанов — струи били по-разному, так что в плеске воды угадывалась нехитрая мелодия — наблюдали за полетом бабочек. Те, мерно хлопая крыльями, порхали в такт музыке, танцуя над головой. В целом все было мило, но скучно. Дамы щебетали о чем-то своем, а Роланд с некоторым беспокойством ожидал того момента, когда уютно устроившаяся в россыпи подушек королева поднимется с места и хлопнет в ладоши. Это означало, что развлечение закончено, и его, Роланда Бартона, как ценную вещь, опять «уберут в ларец» до следующего раза.

Он почувствовал прикосновение к своей ноге. Мэбилон чуть подвинулась и легонько, задумчиво, поглаживала его щиколотку кончиками пальцев.

— В чем дело, ваше величество? — он осторожно отодвинулся. Не то, чтобы ему не были неприятны чужие прикосновения. Но когда тебя поглаживают, словно болонку…

— Мне скучно, мой король, — она улыбнулась, — как, вижу, и тебе…Что, если мы разгоним всех этих дам с их болтовней, останемся одни… Я знаю способ немного поразвлечься… Ты и я…

— Не сомневаюсь, ваше величество, но…

— Я обещаю — будет интересно! И… ты не пожалеешь, повелитель! Ведь ты еще не знаешь, что могу я предложить. Какие удовольствия…

Она томно потянулась, выгибая спину, как кошечка и, словно невзначай, демонстрируя грудь. Сверху вид на ее мягкие округлости открывался восхитительный, и Роланд задержал дыхание. Он все-таки был мужчиной, а тут прекрасная женщина предлагает себя с таким очаровательным бесстыдством… Не было сомнений в том, что его ждет жаркая ночь любви и страсти, с криками, стонами, порванными простынями и горячим потом, заливающим глаза. Она, разглядев что-то на дне его глаз, придвинулась ближе, почти касаясь грудью колена и уже без стеснения поглаживая его бедро. Еще минута — и она начнет целовать ему ноги, как восточная наложница. Да полноте, разве наложницы султанов хоть на треть столь же искусны в любви, как королева фей, за плечами у которой многовековой опыт?