Дженни. Ближе к дому

— А если захотите вызвать по телефону городской номер, прямо набирайте его сами. Пришлось поставить телефон по новой системе, потому что многие туристы делового склада требуют такого рода изоляции, чтобы их не подслушивал кто-нибудь, когда они ведут деловые переговоры. Конечно, если это междугородный разговор, телефонная компания меня уведомит и я зайду получить с вас плату. Хотя к вам-то, я знаю, мне не придется заходить и беспокоить вас из-за этого, вы же не станете никому звонить по междугородному телефону.

— Да, так далеко я никому звонить не буду, — быстро отозвался проповедник Клу.

— Ну, мне пора обратно в контору, — сказал наконец Стэнли. Он подошел к двери и отворил ее. — Может, в контору кто-нибудь заглянул как раз сейчас спросить насчет комнаты, а мне не хотелось бы, чтоб он уехал и дал заработать другому пансионату. В нашем деле каждый доллар имеет значение. На шоссе столько нынче развелось пансионатов и в ту и в другую сторону от города, что каждый вечер идет собачья грызня.

Стэнли вышел и прикрыл за собой дверь почти вплотную. Потом опять распахнул ее настежь.

— Да, помню, было еще что-то важное, о чем я хотел вам сказать, проповедник Клу. Если вам придет охота поговорить и понадобится собеседник, вы прямо заходите в контору. Не стесняйтесь на этот счет, я-то знаю, каково человеку сидеть в комнате одному. Вот почему я и приглашаю вас: приходите в контору, если вам захочется поговорить. Я там пробуду до полуночи.

После того как дверь наконец закрылась, проповедник, уверившись, что Стэнли Причард действительно ушел, присел на широкую кровать. Он посмотрел на часы, потом на блестящий новенький телефонный аппарат на столике перед кроватью. Стараясь сосредоточиться на том, что он собирался сделать, он никак не мог забыть рассказа Стэнли про ту пару, которая останавливалась в пансионате вчера ночью. Лучше бы уж Стэнли ничего такого не рассказывал.

Вскочив с места, он в волнении прошелся несколько раз по комнате взад и вперед. Шагая по ковру, он услышал женский смех из соседней комнаты и остановился, прислушиваясь. Чем дольше Клу прислушивался к этому беззаботному смеху, тем больше он волновался. Пока он пытался представить себе, какая она и что сейчас делает, смех перешел в девическое взвизгивание. Весь дрожа, он подошел к изножью кровати и остановился, глядя на нее. Еще минута, и он бросился на кровать и схватил подушку. Зажмурив глаза и уткнувшись лицом в подушку, он стиснул ее изо всех сил.

Через некоторое время он окончательно разволновался, сел в кровати и снова посмотрел на часы. Было около восьми вечера.

— Я отступать не собираюсь, — сказал он вслух. У него были опасения насчет того, что он собирался делать, но теперь его подбодрил звук собственного голоса. Передвинувшись на край широкой кровати, он протянул руку за телефонным справочником и начал его листать. — Я знаю, что делаю, и отступать не собираюсь.

Разыскав номер в справочнике, он дрожащими руками снял телефонную трубку и набрал номер.

Ему было слышно, как телефон звонит и звонит раз за разом, но никто не отвечал, пока наконец он не услышал голос Бетти Вудраф так ясно, как будто она сидела рядом с ним. Он знал, что собирается ей сказать, но во рту у него пересохло и язык не слушался, когда он попытался заговорить; он побоялся, как бы Бетти не положила трубку, если он не поторопится и не начнет говорить.

— Мисс Вудраф… Мисс Вудраф… — еле слышно выговорил он в трубку.

После этого он услышал ее голос, звучащий как будто за тысячу миль, — она спросила, кто говорит.

— Это говорит Том, — ответил он с жаром, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Это я, Том… меня зовут Том. А вам я позвонил потому… ну… я хочу вас видеть — и сейчас же!

Дрожь в пальцах передалась дальше и пошла по рукам до самых плеч, когда она спросила, как его имя полностью. Единственное, что приходило ему в голову, была его фамилия, а он знал, что она не приедет в пансионат, если узнает, кто он такой.

— Я Том, Том… это я — Том! — отчаянно твердил он. — Меня все знают! И вы меня знаете! Я же Том!

Бетти не отвечала, и он, вскочив с кровати, встал перед телефонным столиком, дрожа всем телом. Почувствовав, что и лицо и спина под рубашкой у него взмокли от пота, он вытер лоб рукой. Хоть он и дошел до потери рассудка, но все же знал, что не позволит себе солгать.

— Я говорю правду — вы должны мне поверить! Я в номере двадцать четвертом — в пансионате «Приятное времяпрепровождение»… На шоссе… все знают, где это… Мисс Вудраф… Бетти… я, Том… я вам звоню потому…

После этого на другом конце провода долго молчали, и он напряженно ждал, что же она скажет. Все его тело трепетало от волнения, пока он ждал. И наконец он понял, что ее уже нет у телефона и больше говорить с ним она не будет.

Дрожа от слабости, он сел на кровать и все же как-то ухитрился положить трубку на место, не уронив ее. Тяжело и часто дыша, он не сводил глаз с телефона.

— Я не солгал, — громко сказал он самому себе. — Я сказал правду. Неправды я не говорил. Никто не может меня в этом обвинить. В этом я не грешен. Я не солгал.