Дженни Герхардт

Robert was getting along.	Роберт купается в деньгах.
So was he.	Он тоже.
He could see now how it all came about-why he had been made the victim, why his brother had been made the keeper of the great fortune.	Теперь ему ясно, как все получилось, - почему он оказался жертвой, почему управление огромным отцовским состоянием было доверено Роберту.
"It's the way the world runs," he thought.	"Такова жизнь, - думал он.
"What difference does it make?	- Не все ли равно?
I have enough to live on.	У меня достаточно средств.
Why not let it go at that?"	Так о чем же еще беспокоиться?"
CHAPTER LXI	Глава LXI
The days of man under the old dispensation, or, rather, according to that supposedly biblical formula, which persists, are threescore years and ten.	По каким-то стародавним подсчетам, или, вернее, согласно освященной веками библейской формуле, человеку отпущено для жизни семьдесят лет.
It is so ingrained in the race-consciousness by mouth-to-mouth utterance that it seems the profoundest of truths.	Формула эта, бесконечно повторяемая из рода в род, так крепко внедрилась в сознание людей, что принимается как непреложная истина.
As a matter of fact, man, even under his mortal illusion, is organically built to live five times the period of his maturity, and would do so if he but knew that it is spirit which endures, that age is an illusion, and that there is no death.	На самом же деле человек, хотя бы и считающий себя смертным, органически способен прожить в пять раз дольше, и жизнь его в самом деле была бы много продолжительнее, если бы только он знал, что живет не тело, а дух, что возраст - это иллюзия и что смерти нет.
Yet the race-thought, gained from what dream of materialism we know not, persists, and the death of man under the mathematical formula so fearfully accepted is daily registered.	Однако веками укореняющуюся мысль - плод неведомо каких материалистических гипотез -чрезвычайно трудно вытравить из сознания, и каждый день люди умирают, словно повинуясь этой, с покорностью и страхом принятой ими математической формуле.
Lester was one of those who believed in this formula.	Верил в эту формулу и Лестер.
He was nearing sixty.	Ему перевалило за пятьдесят.
He thought he had, say, twenty years more at the utmost to live-perhaps not so long.	Он считал, что жить ему осталось самое большее двадцать лет, а может, и меньше.
Well, he had lived comfortably.	Ну что ж, он прожил завидную жизнь.
He felt that he could not complain.	Жаловаться не на что.
If death was coming, let it come. He was ready at any time.	Если смерть придет, он готов к ней.
No complaint or resistance would issue from him.	Он встретит ее без жалоб, без борьбы.
Life, in most of its aspects, was a silly show anyhow.	Ведь жизнь в большинстве своих проявлений всего только глупая комедия.
He admitted that it was mostly illusion-easily proved to be so.	Куда ни глянь - одни иллюзии, это нетрудно доказать.
That it might all be one he sometimes suspected.	А может быть, жизнь вообще только иллюзия?