Джентельмены предпочитают брюнеток (СИ)

Вскоре арестовали молодую женщину, любовницу бизнесмена, чья жена была отравлена. Все улики были на лицо, и женщину препроводили в СИЗО. Но она с упорством, глядя на предоставленные экспертом улики, уверяла, что не имеет к убийству никакого отношения. Но слушать её, естественно, никто не стал. Хотя должно было зацепить, ведь всегда чистосердечное признание и раскаяние смягчает вину, а она с упорством продолжала твердить о своей невиновности.

Но было вынесено заключение, состоялся суд, но произошло непредвиденное. На суд, когда оглашался приговор, в зал заседаний вбежала женщина.

Точнее, прорвалась, потому что в зал заседания во время суда так просто не попасть. Около дверей стоит охрана, даже свидетелей пускают по вызову судьи.

Судья приговорил было женщину к десяти годам лишения свободы, но из коридора раздался крик. Незнакомка выбила дверь с ноги, охранники держали её, подхватив под руки.

- Она не виновата! – заорала женщина, - она заслуживает наказания, но только за то, что спала с моим зятем! Этот мерзавец убил мою дочь, а заодно решил избавиться и от надоевшей любовницы! Отмените наказание! Я знаю, я всё записала.

Все тут же зашумели, судья велела отпустить женщину, а безутешный вдовец заявил, чтобы старая мымра убиралась долой.

- Не дождёшься! – рявкнула женщина, и отдала судье диск.

На той кассете оказалась запись, где вдовец обсуждал детали убийства жены с другой женщиной. Та тоже была его любовницей, а подставить он решил другую свою женщину.

В тот день мать убитой решила заехать к дочери.

Она не предупредила заранее, ключи у неё были, и нагрянула в квартиру. И, переступив порог, она услышала голоса, решив, что разговаривают дочь с зятем, она пошла на звук.

Каково же было её изумление, когда сквозь дверную щёлку она увидела своего зятя с другой женщиной.

Но она не растерялась, на цыпочках сходила за камерой и всё записала сквозь щель, чтобы потом ему было не отвертеться на суде, когда дочь подаст на развод, и отсудить часть имущества. Но ситуация стала развиваться иначе.

Когда она услышала, что тот хочет избавиться от жены, её чуть удар не хватил, ноги у бедной женщины стали ватными, и, как она потом до своей квартиры добралась, она не помнит.

Дома бедная женщина потеряла сознание, очнулась лишь, когда соседка увидела, что её входная дверь не заперта, и вызвала врачей.

- Крепись, - сказала ей соседка, - тебе, пока ты спала, звонили из милиции. Твоя дочь вчера отравилась.

Ей опять стало плохо, опять врачи, похороны, вид скорбящего зятя, который с притворным видом закатывал глаза от горя.

О том, что посадили подругу дочери, женщина узнала случайно, от знакомых, и, схватив запись, бросилась в суд.

Но это были ещё не все сюрпризы.

Всплыла фамилия Зоси. Оказалось, что она давно известна криминальным авторитетам Польши. Она ловко подделывала документы, подтасовывала факты, за деньги изменяла диагнозы.

В шоке были все. Зофью арестовали, шум поднялся грандиозный, а один из начальников сокрушённо заявил:

- Этой гадюке впору «Оскара» вручать! Обвела всех вокруг пальца, актриса погорелого театра! Ей надо было на театральный идти, меньше урону было бы!

А урон-то был колоссальный. Вышестоящие инстанции попытались как-то урегулировать этот вопрос, не давая просочиться информации в прессу. Но кое-что всё же утекло.

Пришлось поднимать все дела, которыми занималась Зося, перепроверять факты, эксгумировать трупы, делать повторные исследования. Родные убитых оббивали пороги правоохранительных органов, ругались, на чём свет стоит.

И их можно было понять, ведь некоторые люди делали кремацию, а из кучки пепла изъять информацию трудновато.

И под шумок Зося внесла залог и вышла под подписку о невыезде.

Потрясённые, Зигмунд и Барбара молчали. Следователь, догадавшись, что супружеская пара в шоке, свернул разговор и ушёл, а Зигмунд бросился звонить сыну в Италию.

- Я знал, - ответил Конрад, - потому и расстался. Она самая настоящая социопатка. Когда она мне заявила, что обожает свою работу, я понял, что у неё с головой не всё в порядке. Как можно обожать резать трупы?

- Но ты же сам подтвердил, что она дизайнер, - пролепетал Зигмунд.