Джентльмен с Медвежьей Речки

Капитан Кидд довольно фыркнул, отошел на полянку и принялся пожевывать траву, а я слез с лошади и стал выковыривать дядюшку Исава из колючих зарослей. Вся его одежка была порвана в клочья, шкура расцарапана, словно дядюшка дрался со стаей диких зверей, а на ветках остался висеть внушительный рыжий клок.

Но сам дядюшка был настроен враждебно.

– Я понимаю, за что ты так со мной, – сказал он с горечью, будто бы я был виноват, что Капитан Кидд скинул его в колючки, – но ты от меня не получишь ни гроша. Никто, кроме меня, не знает, где спрятаны деньжата, а уж я тебе ни слова не скажу, вырывай мне хоть все ногти на ногах под самый корень.

– Я, конечно, знал, что ты прячешь клад, – сказал я, глубоко оскорбленный, – но мне ничего не надо.

Он недоверчиво фыркнул и съязвил:

– Конечно, а сюда ты меня приволок от скуки!

– Папаша хотел тебя видеть, – объяснил я. – Только не надо задавать мне дурацких вопросов. Папаша приказал мне держать рот на замке.

Я поискал глазами коня Гризли и понял, что он куда-то запропастился. Его явно не научили слушаться хозяев.

– Ну вот, теперь придется его искать, – сказал я с отвращением. – Посидишь тут, пока я не вернусь?

– А как же, – ответил дядюшка. – Посижу. А ты иди, лови жеребца. Я подожду.

Но я посмотрел на него повнимательней и покачал головой.

– Не подумай, что я тебе не доверяю, – говорю, – только что-то больно подозрительно у тебя глаза блестят, будто бы ты вскочишь и убежишь, едва я повернусь спиной. Мне самому это все не по нраву, да только я должен доставить тебя на Медвежью речку; так что свяжу-ка я тебя своим лассо на время, пока не вернусь.

Ну, тут уж он, конечно, заверещал что было мочи, но я был непреклонен; только убедившись, что сам он никак не сможет развязаться, я вскочил на Капитана Кидда и отправился на поиски. Дядюшка остался лежать в траве у меня за спиной, и говорил такие слова, от которых у меня болели уши.

Чертов конь ушел дальше, чем я думал. Сперва он пошел на север коротким путем вдоль дороги, затем повернул на запад; вскоре я услышал топот копыт за спиной и заволновался, ведь могло же так оказаться, что ребята из банды Хокинса вернулись к себе в логово, а он рассказал им все о нас и отправил их за нами в погоню, чтобы схватить дядюшку Исава и пытать его, пока тот не скажет, где спрятал сокровища. Я пожалел, что не додумался спрятать дядюшку Исава подальше в заросли, чтобы никто с дороги его ненароком не заметил, и хотел уже повернуть назад, как заметил впереди между деревьев коня Хокинса.

Я поймал его, вернулся на дорогу и уже собирался скакать во весь опор на север, туда, где оставил дядюшку Исава, но не успел добраться до места, как где-то впереди зафыркали лошади и заскрипели стремена.

Я придержал Капитана Кидда, выехал на гребень холма и глянул вниз, на дорогу; несколько мужчин ехали на север, и среди них был дядюшка Исав. Двое незнакомцев сели на одну лошадь, а на освободившуюся усадили дядюшку, обступив со всех сторон. Его освободили от веревок, но он все равно был не в духе. И вдруг я понял, что чутье меня не подвело. Банда Хокинса все-таки выследила нас и сцапала бедного дядюшку Исава.

Я отпустил коня Хокинса и потянулся за револьвером, но стрелять опасался, ведь пуля могла задеть дядюшку Исава, так плотно бандиты сомкнулись вокруг него. Я потянулся к ближайшему дубу и отломил ветку толщиной с мою руку, а потом ринулся вниз с холма с криком:

– Не бойся, дядюшка Исав, я тебя спасу!

Я выскочил так быстро и внезапно, что они едва успели открыть рты и закричать, как я обрушился на них. Капитан Кидд прошелся по лошадям как лавина по тонким кустикам, он так рьяно взялся молотить их копытами, что я не уследил, и лошадь дядюшки Исава упала, как подкошенная, а сам дядюшка Исав с криком ударился о землю.

Бандиты окружали меня, что-то кричали и хватались за оружие, а я встал в стременах и дважды махнул дубиной, сперва направо, затем налево; кусочки коры и листья, перемешиваясь с кровью, летели во все стороны, и уже через секунду вся земля была усеяна скорчившимися фигурами, которые вопили и сыпали проклятьями. Сверкали ножи, грохотали выстрелы, но целиться бандитам мешали щепки, кровь и искры из глаз, и в самый разгар потасовки, когда грохотали выстрелы, ржали лошади, а моя дубина – хрясь! хрясь! хрясь! – прохаживалась по черепам, на севере показалась еще одна банда; она неслась прямо на нас, воя, как стая гиен.

– Вон он! – крикнул кто-то из них. – Я вижу, он пытается пролезть под лошадьми! Держи его, парни! Его сокровища по праву принадлежат и нам тоже!

Уже через минуту они обступили нас со всех сторон, над нашими головами засвистели пули, в общем, началась такая трехсторонняя война, каких вы вовек не видали: одни сцепились на земле, другие – сидя в седлах, все перемешалось и перепуталось; две враждующие банды пытались стереть друг друга в порошок, а я дубасил их всех без разбору.