Джентльмен с Медвежьей Речки

Внутри сидела самая красивая девушка из тех, что я когда-либо встречал, она вся съежилась и забилась в угол, без кровинки в лице, и была так напугана, что я подумал, она вот-вот свалится без чувств, как это принято у тамошних, нездешних, девушек.

– О, пощадите! – взмолилась она, сложив перед собой ладошки. – Прошу, не снимайте с меня скальп! Я не знаю вашего языка, но, если вы меня понимаете, прошу, проявите милосердие…

– Успокойтесь, мисс Девон, – успокоил я ее. – Никакой я не индеец и даже не дикарь. Я культурный белокожий человек, как и мои друзья. Мы и мухи не обидим. Вы бы удивились, узнав, какой добрый и спокойный у нас нрав…

В этот самый миг колесо наехало на кочку, и экипаж подбросило в воздух и швырнуло на землю так, что я прикусил язык и тут же рявкнул:

– Билл, ах ты… собачий сын! Останавливай лошадей, я сейчас же выйду и сломаю тебе шею!

– Давай-давай, попробуй, балда ты неуклюжая! – отозвался он, но лошадей все же остановил, и я снял шляпу, открыл дверцу, залез внутрь и уселся лицом к учительше, а Билл с Джошуа обернулись и стали выглядывать у меня из-за спины.

– Мисс Девон, – говорю, – прошу вашего прощения за такое сумбурное приветствие. Но будьте уверены, перед вами сидит человек, чье сердце обливается кровью за свой родной поселок, ввергнутый в пучину невежества. Я Брекенридж Элкинс с Медвежьей речки, где живут люди с добрым сердцем, благородными принципами, но скудным образованием. Перед вами, – говорю, – человек, который вырос неграмотным. Я не могу ни прочесть, ни написать собственное имя. И вот Джошуа, вон он, в звериной шкуре, он тоже не умеет ни читать, ни писать, и Билл тоже…

– Вранье, – вставил Билл. – Я-то читать уме… ой! – Я вроде как ткнул его локтем в живот. Не позволять же какому-то Биллу Глантону портить впечатление от моей речи.

– У таких людей, как мы, на то есть веская причина, – говорю. – Когда мы были еще мальчишками, в наших краях о школах никто и слыхом не слыхивал, потому как для нас умение ловко орудовать ножом и отделять скальп от черепа было важнее, чем умение орудовать мелом и писать закорючки на грифельной доске. Те времена давно прошли. Но наши детишки до сих пор растут такими же невеждами, как мы. Индейцев у нас почти не осталось, так что настало уже время вводить и у нас просвещение. Мисс Девон, – говорю, – вы же не откажетесь поехать к нам на Медвежью речку и учить наших детей?

– Ну, – сказала она, слегка ошалев, – вообще-то меня отправили учить детей в город под названием Жеваное Ухо, но никаких бумаг я пока не подписывала, так что…

– Сколько эти прохвосты обещали вам платить? – спросил я.

– Девять долларов в месяц, – ответила она.

– Мы на Медвежьей речке будем платить в месяц сотню, – говорю. – А грифельные доски и жилье дадим бесплатно.

– Но что на это скажут жители Жеваного Уха? – сказала она.

– Ничего! – добродушно сказал я. – Я уже все уладил. Я им объяснил, что Медвежьей речке образование нужнее, так что они и не подумают возражать. Их теперь к нам и быками не затащишь!

– Все это весьма странно и необычно, – сказала мисс Девон, – но, я полагаю…

– Вот и ладненько! – вставил я. – Отлично! Замечательно! Значит, решено. Поехали!

– Куда? – ахнула она, схватившись за балку, когда я стал карабкаться наружу.

– Сперва в Боевой Раскрас, – говорю, – купим там для меня кое-какую одежку да возьмем вам тихую покладистую лошадку, потому как на этих колесах до Медвежьей речки не добраться, ну, а потом – прямиком домой! Но, пошли! Наконец-то культура добралась и до Гумбольдтских гор!

Уже через несколько дней мы с учительшей верхом скакали по дороге на Медвежью речку, а следом за нами семенил вьючный мул, нагруженный ее вещами; клянусь, вы никогда не видали таких нарядных девушек, как мисс Девон: покупное платье, шляпа с пером, туфельки и все такое. Она ехала боком в специальном женском седле, которое я для нее купил – в Гумбольдтских горах такое было в диковинку. Да, она была очень красива. Когда я глядел на нее, мое сердце так и переполняла тяга к образованию.

Я нарочно свернул с дороги, чтобы проехать по тропке возле ручья, где Глория Макгроу каждое утро набирала воду. Было как раз подходящее время, и, конечно, мы ее там и застали. Она выпрямилась, едва заслышав стук копыт, и начала было что-то говорить, но, увидев мою прекрасную спутницу, ошалело уставилась на нее, широко раскрыв свой прелестный красный ротик. Я придержал коня, элегантно снял перед нею шляпу, как меня научил один картежник в Боевом Раскрасе, и говорю:

– Мисс Девон, позвольте представить вам мисс Глорию Макгроу, дочь одного из уважаемых людей на Медвежьей речке. Мисс Макгроу, это мисс Маргарет Девон из Бостона, штат Массачусетс. Она будет преподавать у нас в школе.

– Добрый день, – поздоровалась мисс Маргарет, но Глория ничего не ответила. Она так и стояла столбом, глядя на нее во все глаза, а ведро так и вовсе выпало у нее из рук, и вся вода выплеснулась назад в ручей.