Джентльмен с Медвежьей Речки

– Снимаю свое сомбреро в знак уважения к усопшему. Оставить такой экземпляр на Медвежьей речке – это все равно что бросить кролика в стаю голодных волков.

Он тяжко вздохнул, покачал головой и снова нацепил шляпу.

– Покойкам смирнус, – сказал он.

– Чего-чего? – не понял я.

– Это латынь, неуч. По-нашему – покойся с миром.

С этими словами он развернулся и поскакал прочь, подняв пыль столбом, а я остался один на один с этим странным парнем, который все сидел на своей лошадке и с любопытством таращился на меня.

Я подозвал сестрицу Уачиту и велел, чтоб она прочитала мне эту записку, потому что она-то уже выучилась читать у мисс Маргарет; она прочитала, и вот что там было сказано:

Дорогой Брекенридж!

Это мистер Дж. Пемброк Пембертон, охотник из Англии, я недавно повстречал его во Фриско. В Америке ему стало скучно, он расстроился и уж собирался уехать в какую-то Африку, чтобы стрелять там в львов да в слонов, но я уговорил его поехать со мной на Медвежью речку, потому как за одну только неделю на нашей Медвежьей речке приключений ему светит больше, чем за целый год в этой самой Африке. Но в тот самый день, когда мы проезжали Боевой Раскрас, я повстречал одного своего доброго знакомого, и этот старый канюк всадил в меня пулю, и не куда-нибудь, а в левую ногу, а у меня и без того в ней уж три пули засело, все никак не соберусь их вынуть. Как бы то ни было, я ранен и не могу сопроводить мистера Дж. Пемброка Пембертона на Медвежью речку, а потому прошу тебя сводить его поохотиться на медведей и вообще развлечь его и поберечь от твоих родственников. Знаю, что это большая ответственность, но прошу тебя как друга.

Мистер Уильям Харрисон Глантон

Я осмотрел этого самого Дж. Пембертона с головы до ног. Ростом он был невысок, а сам молод и вроде как хлипковат с виду. У него были соломенные волосы, а щеки розовые, точь-в-точь как у девицы; из одежки на нем были странные штаны и кожаные сапоги для верховой езды, я таких прежде никогда не видал. А еще он нацепил какую-то нелепую рубаху с карманами – пиджак, как он сказал, – а на голову напялил большую пробковую шляпу с повязанной вокруг красной лентой, как гриб, не иначе. Его лошадь была вся увешана мешками с поклажей, и я насчитал то ли шесть, то ли семь разных дробовиков и ружей.

– Так ты, значит, и есть этот самый Дж. Пемброк, – говорю, а он тут же отвечает:

– О да, вы совершенно правы! А вы, должно быть, и есть тот человек, которого мистер Глантон представил мне под именем Брекенридж Элкинс?

– Ага, – говорю. – Ну, заходи тогда, что ли. Сегодня у нас на ужин медвежатина с медовой подливкой.

– Однако! – удивился он, слезая с седла. – Простите за нескромный вопрос, мой дорогой друг, но… э-э… не находите ли вы, что ваше колоссальное сложение несколько уникально?

– Не знаю, – пожал плечами я, потому что ни слова не понял из того, что он сказал. – Что до меня, я всегда был за демократов.

Он открыл было рот опять, но тут на крыльцо вышел папаша, а с ним мои братья – Джон, Билл, Джим, Бакнер и Гарфильд; видать, они услыхали какой-то шум и решили посмотреть, в чем дело. Пемброк мигом побледнел и дрожащим голосом пробормотал:

– Прошу меня простить; очевидно, в этих краях гиганты – обычное явление.

– Папаша говорит, нынче люди измельчали и стали уже не те, что были во времена его молодости, – сказал я. – Но уж мы постараемся наверстать.

Так вот, когда Дж. Пемброк охотно откушал медвежьих стейков, я сказал ему, что завтра мы отправимся охотиться на медведей, и он тут же спросил, сколько дней нам придется провести в пути, чтоб найти хоть одного медведя.

– Чушь какая-то! – фыркнул я. – В наших местах медведей искать не приходится. У нас все просто: забудешь на ночь дверь на задвижку запереть – значит, утром проснешься с медведем в одной кровати. Вон этого, которого мы сейчас едим, моя сестрица Элинора поймала вчера вечером, когда убиралась в свинарнике.

– Подумать только! – воскликнул он и с любопытством посмотрел на Элинору. – Могу я спросить вас, мисс Элкинс, ружьем какого калибра вы воспользовались?