Джентльмен

Кэтт. Я просила вас не говорить мне об этом. Если бы вы знали, как мне обидно, до слез обидно…

Остужев. Обидно?

Кэтт. Если бы это была правда, кто мешал вам сказать мне это раньше, чем я вышла за другого?

Остужев. А я мог это предвидеть?

Кэтт (в упор глядя на него). Знаете, Остужев, вы во мне ошибаетесь. У меня в характере застенчивость… и сдержанность… Их многие принимают за глупость. Кроме того, я горда. Я мало чему поверю из всего того, что вы мне хотите сказать.

Остужев. Ошибаетесь. Я ни в чем уверять вас не буду… я выдал вам себя с головой. Когда я уехал…

Кэтт (порывисто). Не надо! Ничего этого не надо. Никаких описаний, рассказов, никаких психологий, как говорит Эмма. Я знаю, что знаю…

Остужев. Сердитесь, ради бога, не прощайте меня, не слушайте моих оправданий… Сердитесь на меня… Да и какие тут оправдания? Если человек мог получить все, что есть в мире дорогого и прекрасного, и не сумел получить, — какие тут оправдания? Он казни стоит.

Кэтт (пожимая плечами). Как-то вы странно говорите…

Остужев (глухим шепотом, очень быстро). Ни того, что я говорю, ни как я говорю, я не знаю. Знаю одно: все слова, какие мне приходят на ум, бледны и жалки в сравнении с тем, что я чувствую. Не любите меня, если хотите, я не требую ничего… Мне бы только быть подле вас.

Кэтт (заслушалась, опустила голову на руки. Потом поднимает глаза на Остужева и долго глядит на него молча).

Мисс Уилькс кашляет и с шумом встает.

Кэтт. Слушайте, Остужев. (Голос ее прерывается. Она говорит быстро, уверенно, захлебываясь словами.) Я не умею обманывать и лгать. Это выше моих сил. Между нами ничего быть не может… никогда. Слышите, никогда! Я честная и буду честной. Останемся добрыми друзьями.

Мисс Уилькс (подходя к ним). О чем такой горячий разговор?

Остужев (раздражительно). О счастливых браках, многоуважаемая Евгения Фоминична, о тех браках, которые устраиваются попечительными родительницами с головокружительной быстротой американской костоломки.

Мисс Уилькс. Где же это?

Остужев. Главным образом в больших торговых центрах, в Лондоне и Москве преимущественно. Вообще всюду, где квакерская мораль и двойная бухгалтерия идут рука об руку. (Уходит в сад.)

Мисс Уилькс. Кэтт, он с ума сошел?

Кэтт. Вероятно, тетя. Все, кто хочет жить не по-вашему, должны отправляться в желтый дом.

Мисс Уилькс. Большей частью.

Кэтт (нервно ломая руки). Вы моя благодетельница, — я это от вас тысячу раз слышала. Вырастили, выкормили, воспитали, выдали замуж… Дайте мне расцеловать ваши руки. (В голосе слышна истерика.)

Мисс Уилькс (покойно). Целуй, мое дитя.

Кэтт (целуя руки). Благодарю, благодарю… Что мне еще сделать? Я не придумаю.

Мисс Уилькс. Успокоиться. У тебя в саду гости. Могут войти каждую минуту.

Кэтт. И выйдет скандал. Боже, как мы всего этого боимся! Можешь умирать, но втихомолку, чтоб ни крику, ни шуму. А если боишься с ума сойти ото всего, что вокруг меня и во мне самой? (С криком.) Как же вас благодарить за это, моя дорогая, моя любимая мать?

Мисс Уилькс (сурово). Отцовские черты! Недурно. Наследственные черты знаменитого русского барства, бестолку страстного, без выдержки, без принципов, с одними порывами. Очень мило видеть, когда это проявляется в молодой женщине. Это грациозно, это изящно!

Кэтт. Грация, изящество… Они всю мою жизнь изломали… Вы мне дали богатство, положение, все… Ну и довольно, ваша щедрость дошла до расточительности, оставьте мне хоть душу-то мою…

Мисс Уилькс. И ты ее отдашь господину Остужеву?

Кэтт. Кому захочу.

Мисс Уилькс. Кэтт!

Кэтт. Только не за деньги, а даром, вольно… Потому что не все можно продавать.

Мисс Уилькс. «Продавать»? Я тебя продала? Чем же я воспользовалась от этой продажи?

Кэтт. Ах, если б воспользовалась. Тогда это имело бы хоть какой-нибудь смысл. Нет, вы не продали меня, вы меня заставили продать себя.

Мисс Уилькс. Заставила?

Кэтт. Да, заставили. Не насильно, нет, вы для этого слишком умны. Но недаром у вас такая слава превосходной воспитательницы. Чего же превосходнее, помилуйте? Воспитать так, чтобы я ни думать не могла иначе, чем вы, ни чувствовать, ни поступать… Я должна видеть только то, что вы мне показывали, идти, куда вы вели, жить только тем, чем вы приказывали, искать своего счастья там, где вы его для меня придумали… И вот я нашла… счастье. Ха-ха-ха! Вот оно…

Мисс Уилькс. Ты капризная, взбалмошная женщина, и больше ничего. Чего ты еще ищешь? Ларя любит тебя без памяти, и он муж…

Кэтт. Идеальный. Только не для меня.

Мисс Уилькс. Ах, какой стыд, какой стыд!

Кэтт. Ужасный. Но что ж мне делать? Ну, maman, вы меня научили, как выйти замуж, научите, теперь, как мне жить, замужем! То есть жить честно! Или ваш долг исполнен — я обвенчана и остальное вас не касается?

Мисс Уилькс. Ты меня не послушаешься, а я бы тебя научила.

Кэтт. Послушаюсь… Только научите. Я на краю пропасти, я упаду, я упаду. Поддержите меня.

Мисс Уилькс. Перестань принимать Остужева.

Кэтт. Его принимает муж.