Джентльмены-мошенники

– Конечно, – продолжал я, – если вы действительно все провернули самостоятельно, я последний, кто станет критиковать ваши методы – учитывая результат. Вы мало того что обвели вокруг пальца противников, которые были не только сильнее вас, но и любым способом пытались вас одолеть, – вы сделали так, что теперь они же еще перед вами и виноваты и будут есть у вас из рук до конца своих дней. Но не просите, чтобы я поверил, будто вы устроили все это в одиночку! Клянусь святым Георгием, – воскликнул я в неожиданном приливе энтузиазма, – мне все равно, как и с чьей помощью вы это сделали. Это превосходит все, что вы когда-либо совершили!

Никогда еще я не видел Раффлса таким сияющим, таким довольным миром и самим собой, даже близким к тому наивному восторгу, какой обычно оставался на мою долю.

– Тогда вы узнаете обо всем в подробностях, Банни, только выполните прежде одну мою просьбу.

– Все, что угодно, старина!

– Выключите, пожалуйста, свет.

– Весь?

– Желательно весь.

– Пожалуйста.

– Теперь подойдите к заднему окну и поднимите шторы.

– И что?

– Я иду к вам. Прекрасно! Никогда не удавалось взглянуть в такое позднее время. Во всем доме светится только одно окно!

Прижавшись щекой к стеклу, он показал куда-то вниз и наискосок – на маленький квадратик света над длинным рядом конюшен, похожий на желтый изразец. Но мне пришлось открыть окно и высунуться, чтобы его рассмотреть.

– Уж не хотите ли вы сказать, что это Торнаби-хаус? – Я не был знаком с видом, открывающимся из моего заднего окна.

– Ну разумеется, простофиля! Посмотрите в бинокль. Очень полезная вещь.

Но прежде чем я успел навести резкость, другая пелена упала с моих глаз. Теперь я понял, почему так часто видел Раффлса последние несколько недель, почему он всегда приходил в семь-восемь вечера и стоял у этого самого окна с этим самым биноклем. Теперь и я видел все четко. Единственное освещенное окно, на которое показал Раффлс, стремительно увеличилось перед моими глазами. Я не мог разглядеть всю комнату, но тени тех, кто там находился, отчетливо выделялись сквозь опущенные занавески. Мне даже показалось, что черные нити веревочной лестницы до сих пор качаются на фоне освещенного квадрата. Это было то самое окно, в которое влез бесстрашный Паррингтон, спустившись с верхнего этажа.

– Вот именно! – подтвердил Раффлс в ответ на мое восклицание. – И за этим окном я наблюдал последние несколько недель. При дневном свете на этой стороне здания можно рассмотреть все помещения, расположенные выше первого этажа; к моему счастью, одним из них оказалась комната, в которой хозяин дома облачается во все свое ночное великолепие. Это было нетрудно обнаружить, наблюдая в нужное время. Однажды утром я следил, как он бреется, пока вы еще спали! По вечерам за его спиной стоит камердинер, чтобы разложить вещи по местам, – в нем-то все и дело. Мне осталось только разузнать кое-что об этом парне и послать ему любовную записку с приглашением на свидание у дома в восемь вечера. Разумеется, он сказал, что в это время был на своем месте; я это предвидел и выполнил работу бедного малого до того, как заняться своей собственной. Я сложил и убрал все вещи и только потом позволил себе устроить разгром.

– Удивляюсь, как вам хватило времени!

– Это заняло у меня одну лишнюю минуту, и соответственно я перевел часы ровно на пятнадцать минут вперед. Кстати, я действительно так и сделал – разумеется, в расчете на то, что они найдут часы. Это старый трюк – остановить часы и изменить время, но согласитесь, все выглядело так, будто часы завернули, чтобы унести. Таким образом, налицо было множество первосортных улик, указывающих на то, что ограбление произошло во время нашего застолья. На самом деле, стоило лорду Торнаби покинуть гардеробную, как ровно через минуту за ним последовал камердинер, а еще через минуту туда проник я.

– Через окно?

– Естественно. Я ждал внизу в саду. Знаете, за удовольствие иметь сад в городе надо платить – и не только в прямом смысле. Вы, конечно, видели стену и эту забавную старую заднюю дверь? Замок никуда не годился.

– Но как же окно? Оно ведь на втором этаже?

Раффлс взял в руки трость, которую положил рядом со своим пальто. Это была толстая бамбуковая палка с полированной ручкой. Открутив набалдашник, Раффлс вытряс из трости несколько отрезков бамбука, которые можно было последовательно соединять в шест наподобие складной удочки (из которой они и были сделаны). Вслед за этим он достал двурогий стальной крюк и быстро прикрутил его к верхнему концу шеста; затем расстегнул три пуговицы жилета, и я увидел, что вокруг его талии несколько раз обмотана веревка из манильской пеньки с расположенными на ней через равные промежутки петлями.