Джентльмены предпочитают суккубов

Я быстро принесла ему холодное мокрое полотенце, и Зэйн бережно обернул его вокруг руки. Когда он закончил, я мельком увидела у него маленькую татуировку на внутренней стороне запястья — символ, который я не никогда прежде у него не видела. Ангельский символ, такой же, как у Ноа. Напоминание о том, кем он когда-то был.

— Мне так жаль, что я подстрелила тебя, — опять извинилась я. — Реми сказала мне использовать пистолет, только если попаду в беду, и я… мм… поторопилась. И это не каламбур.

Он фыркнул.

— Да уж, только Реми могла купить устаревший пистолет с ужасным прицелом и лишь двумя патронами. Без сомнений, он был стильным или каким-нибудь еще в этом идиотском роде.

— Он был розовым, — согласилась я, чувствуя себя дебилкой. — Я не знала, что от него столько вреда.

— Все оружие не в тех руках чертовски опасно.

Я не могла с этим не согласиться.

— Это заживет?

Он искоса взглянул на меня — возвращение старого доброго Зэйна.

— Примерно через пару-тройку дней; и даже быстрее, если я буду питаться чаще, чтобы регенерация проходила лучше, — он бросил на меня многозначительный взгляд.

Во мне вспыхнуло желание, я с трудом сглотнула. Когда он подкатывал ко мне несколько часов назад, я дала ему отворот-поворот. Но теперь я увидела Зэйна с другой стороны, которая и смущала и очаровывала меня одновременно. Под личиной жесткого вампира с крыльями скрывалось отзывчивое и доброе создание. Он спас и охранял меня в тех случаях, когда мог запросто бросить. Он доставил меня обратно в Каир, несмотря на ранение в руке, а мог бы оставить блуждать по пустыне.

За всем этим скрывался мужчина, которого я могла бы полюбить, в те времена, когда была еще человеком.

Но порядок вещей изменился. Изменилась и я. А Зэйн не был мужчиной, которого я смогу когда-нибудь полюбить.

Он был врагом, представителем королевы вампиров.

Я вздохнула и отошла от него, пытаясь ослабить неистовое желание, пульсирующее в каждой клеточке моего естества. В глазах слегка помутнело, руки тряслись, и я знала, что если буду продолжать бороться с “Зудом”, все станет только ухудшиться.

— Я не могу, Зэйн.

— Твой глаза такие синие, — сказал он, поймав меня за руку здоровой рукой, и притянул к себе. — Должно быть тебе ужасно тяжело.

В дело вступил старый добрый способ утешения. Одежда ужасно раздражала сверхчувствительную кожу, и я из последних сил боролась с желанием сбросить ее и накинуться на Зэйна.

— Ты ранен, я грязная, и мы оба валимся с ног от усталости, — рассуждала я, стараясь оставаться трезвомыслящей и сильной перед лицом искушения.

Его пальцы скользнули по моей щеке, смахивая с нее песок.

— Врунишка. Ты не устаешь.

Я посмотрела Зэйну в глаза, замечая, как черные радужки окрашиваются по краю в красный цвет. Он был явно заинтересован, независимо от того — ранен или нет. Я отвела глаза, посмотрев на черный каскад перьев, изящно раскинувшихся на кровати.

— Твой крылья такие красивые, — сказала я, зачарованная их видом. — Могу ли я дотронуться до них?

Его глаза вспыхнули красным, он отрывисто кивнул.

Вытянув руку, я осторожно прикоснулась к перьям. Перья с внутренней стороны крыльев были очень мягкими и пушистыми, а на ребрах жесткими и длинными. Я с восхищением провела пальцами по ниспадающим блестящим перьям.

— Они невероятные.

Зэйн продолжал безмолвствовать, я взглянула на него. Его кроваво-красные глаза следили за каждым моим движением, лишая меня присутствия духа. Клыки задевали за нижнюю губу, руки сжаты в кулаки и слегка подрагивают.

— Не надо, — тихо сказал он.

Я убрала руки от крыльев.

— Тебе больно, когда я касаюсь их?

В голосе Зэйна слышалось тихое рычание.

— Если ты дотронешься до них еще раз, я завалю тебя на эту кровать, заброшу твои ноги себе на плечи и трахну тебя. И не нежно, как я того хочу. Потому что я не в состоянии контролировать себя.

Перед глазами промелькнули, захватывающие дух, картины.

— О, — сказала я, испытывая приступ болезненного разочарования от того, что он все еще держит себя в руках. Я сложила руки на коленях. — Ты… ты хотел их обратно? — Я не знала как правильнее выразить свой вопрос. — Крылья?

— Я влюбился в смертную женщину, как и любой другой серим, — ответил он, прожигая меня взглядом. — Ради нее я оставил Небеса, и когда ее у меня забрали, мне ничего не оставалось, как прожить вечность без нее. — Зэйн отвернулся, и в комнате повисла тишина. — Когда Нитокрис предложила сделку, я рискнул, надеясь на… Ладно, неважно. Я был молод и глуп, и не знал всего, что повлечет за собой ее предложение. — Он криво, самоуничижительно усмехнулся, так что у меня сердце заныло в груди. — Мы все совершаем поступки, о которых в какой-то момент начинаем жалеть.

Я должна была его получить. Вампир он или нет, враг или нет, но меня влекла его измученная душа. Я хотела прижать его к своей груди и заставить забыть о той женщине. Я хотела поцеловать его так крепко, чтобы он никогда не вспоминал о ней и думал только обо мне. Я хотела быть единственной женщиной, о которой бы он думал.