Джесси

Он оделся, спустился в приемный покой, попрощался с дежурной медсестрой и вышел на улицу. Только что прошел мокрый снег и сразу же растаял, оставив на асфальте небольшие лужицы. Зима никак не наступала, хотя по календарю было уже пора. Алексей Павлович шёл по тротуару, обходя лужи. До дома было идти минут тридцать. С тех самых пор, как они переехали из тесной однокомнатной «хрущевки» на окраине города в квартиру с тремя просторными, светлыми комнатами в новом шестнадцатиэтажном доме, на работу и с работы он ходил пешком. И это тоже было время его раздумий и размышлений. Он шел годами вымеренным маршрутом и мыслями вновь вернулся к Гене. Такое пограничное состояние, как у него, не может длиться бесконечно долго. И если не будет полной стабилизации белых кровяных телец, рано или поздно начнутся клинические проявления. И неизвестно, как болезнь поведет себя дальше, потому что на данной стадии говорить об этом ещё рано. Это может быть острое, прогрессирующее течение, или же она перейдет из одной хронической формы в другую, более тяжелую. И сегодня он хотел сказать ему об этом. Но иногда клинические проявления лимфолейкоза, особенно при его раннем диагностировании, наступали через восемь, а то и через двадцать лет. Объяснений этому нет; вероятно, все зависит от причин лейкоза, многие из которых пока скрыты мраком неизвестности. Гена молод, сопротивляемость организма велика. И при помощи современных медицинских препаратов у него есть вполне реальный шанс на выздоровление. Тогда для чего посвящать его во все тонкости протекания болезни?..

С этими мыслями он зашел в подъезд; не вызывая лифта, пешком, – как обычно, поднялся на третий этаж. И едва зашел в квартиру и только успел снять шляпу, как маленький Витюня, раскинув ручонки, с радостным криком уже бежал из комнаты в прихожую…

По своей природе Гена не был угрюм или нелюдим, но если и не было общения, то особо не страдал. Мог жить сам в себе – отметила это ещё бабушка, замечая, что внучек часами сидит у русской печи, наблюдая как в горниле, потрескивая, горят дрова. Огонь завораживал и уносил Гену в мир фантастический и далекий. В пламени огня чудились сказочные замки, диковинные звери… Повзрослев, он иногда тоже мог просто лежать, закинув руки за голову, находясь в мыслях далеко за стенами квартиры. И в последнее время Людмила Александровна или Иван Михайлович, заглядывая к нему в комнату, часто видели его лежащим на диване в таком положении. Это не было депрессией: депрессия – состояние угнетения; его же ничего не тяготило. В один из субботних дней, когда он лежал на диване в таком расположении духа, в прихожей раздался телефонный звонок. Трубку подняла хлопотавшая на кухне Людмила Александровна и, постучав в дверь Гениной комнаты, приоткрыла её.

– Гена, тебя к телефону, – сказала она и, сделав небольшую паузу, с загадочным видом добавила: – Девушка.

Гена вышел в прихожую, взял трубку.

– Гена, здравствуй! – услышал он знакомый Викин голос.

– Вика, ты?! – радостно воскликнул он.

– Да, я. Не ожидал?..

– Ты откуда звонишь?

– Я здесь, в городе. На физико-математическом учусь…

– Ну, ты и молодец!

– Я знаю.

– Как мой телефон узнала?

– Это как-нибудь при встрече.

Договорились, что он заедет к ней в общежитие, и они пойдут в какое-нибудь кафе. Гена лишь только подходил к общежитию, а Вика уже ждала его у входа. Конечно, это была не та Вика – простоватая девушка, которую он помнил, но одетая со вкусом, с легким, едва приметным макияжем, студентка. Кафе, которое они выбрали, скорее напоминало бар. Справа тянулась стойка, за которой стоял бармен, у стойки – ряд высоких круглых сидений, чуть дальше – небольшой уютный зал, низкие столики и вделанные в стены светильники. Заказали по чашечке кофе, печенье и два коктейля «тоник со льдом» в высоких стеклянных стаканах.

Хотя все это – зал, мягкий боковой свет, аромат кофе, тоник и должны были располагать к беседе, разговор не вязался, оба чувствовали сковывающую неловкость.

– Как город? – спросил Гена лишь потому, что надо было о чем-то говорить, хотя более глупо звучал бы только вопрос «как погода?».

– Уже привыкаю. Правда, первые дни скучало по дому, а сейчас – будто всю жизнь здесь жила! – охотно ответила Вика.

– Учиться нравится? – Второй вопрос не отличался по оригинальности от первого. Но Вика словно не замечала их косности.

– Не очень. Ожидала, что будет намного интересней – предметы какие-то специальные, ещё что-то… Правда, дальше все это в программе обучения есть – и предметы и практика… А пока почти всё то же самое, что и в школе. А так, у меня все хорошо. Недавно на каникулы домой ездила, заходила к твоим родителям, телефон узнала. Долго не решалась позвонить, да вот наконец-то набралась смелости.

– Хорошо, что набралась! – улыбнулся Гена. Чувствовалось, что лёд отчуждения сломался и дальше разговор станет более непринужденным. – Как там Санька? – спросил Гена, уже действительно проявляя интерес к сути своего вопроса.

– В армию осенью забрали.

– А ваши отношения?..

– Никак.

– Но ведь он тот самый рыцарь, который хотел завоевать твоё сердце?