Джесси

– Орлы вьют свои гнезда высоко в горах, – начал он. – Всегда на краю пропасти. Сначала они укладывают на выступе скалы грубые ветки, затем клювами вплетают между ними мелкие веточки – так появляется каркас гнезда. Дно гнезда орлы сначала устилают травой, а уже поверх травы выстилают собственный пух. Вскоре самка откладывает яйца, – обычно их бывает два. Она высиживает их, почти не покидая гнезда, и через некоторое время из яиц выклевываются птенцы: голые, смешные и совершенно беспомощные. Первое время жизнь для птенцов – одно сплошное удовольствие. В гнезде тепло и уютно, а пищу родители приносят и кладут им прямо в рот. Вскоре тело птенцов покрывается пухом; растут они быстро и вскоре пух сменяется перьями. Наконец они взрослеют настолько, что способны летать. Но проблема заключается в том, что сами они этого ещё не знают. Но об этом знают взрослые орлы, которые с самого появления птенцов на свет видели в них не голых и беспомощных, пронзительно голосящих, с разинутыми клювами существ, но гордых и величественных птиц. И когда приходит время, они принимаются за дело. Вначале они выкидывают из гнезда мягкую подстилку, а затем и мелкие ветки. Гнездо перестает быть теплым, и насквозь продувается холодными ветрами. Все это делается для того, чтобы орлята наконец-то покинули гнездо. Ведь истинная стихия орлов – это небо… Итак, гнездо ставиться крайне неудобным: оно уже не греет и, устроенное на высоком выступе скалы, продувается всеми пронизывающими верховыми ветрами, но страх и привычка всё еще продолжают удерживать в нём повзрослевших птенцов. Но их родители знают, что нужно делать дальше. Они садятся на близлежащий от гнезда выступ скалы и, на виду своих детенышей, начинают раздирать добычу, поглощая её и совсем не обращая внимания на их пронзительные голодные крики. И вскоре это приносит ожидаемые плоды: самый нетерпеливый из орлят принимается осторожно двигаться в сторону дразнящей его пищи и, срываясь с узкого карниза, падает в пропасть. В панике он громко хлопает крыльями, ещё не зная, как расправить их так, чтобы поток воздуха наполнил перья… Кажется, что его гибель неминуема! И в этот миг один из орлов черной тенью срывается вниз, подхватывает его и, несколько раз взмахнув мощными крыльями и скользнув по воздуху на подъеме, вновь возвращает свое незадачливое чадо на скалу; а с карниза, беспорядочно хлопая крыльями, уже падает второй орленок, и уже другой родитель спешит ему на помощь… Так орлята срываются и падают не раз, пока однажды, в падении, они не почувствуют, что крылья повинуются им. И тогда они полетят. Вначале совсем недалеко, всего лишь до ближайшего скалистого выступа. Но самое важное событие в их жизни уже произошло, птенцы постигли свое предназначение – они могут летать! И очень скоро высоко в небе, широко раскинув крылья, в теплых потоках поднимающегося от земли воздуха, будут свободно и величественно парить уже не пугливые орлята, но царственные птицы…

«Конечно же, в его рассказе птенцы – это образ человека. Причем, недавно уверовавшего, так называемого «духовного младенца», подверженного искушениям. А взрослые орлы – это, скорее всего, Бог. Можно ничего не пояснять, и так все ясно… Получается, что Бог толкает людей в пропасть греха, и потом преспокойненько наблюдает, как они отчаянно барахтаются, падая. Сам решая, когда прийти им на помощь. Но рассказ – это все-таки больше притча, иносказание… В жизни же люди зачастую не дожидаются своевременной помощи. Из всего этого можно сделать лишь один правильный вывод: чтобы не падать, нужно не взлетать. То есть – не верить. Все очень просто. Не верить, значит и не падать, потому что падать неоткуда».

Тем временем они свернули на другую улицу. Гена взглянул на Вику и, скорее всего догадавшись, что с ней происходит, продолжил говорить:

– Думаю, ты уже догадалась, что можно провести некое сравнение между семейством орлов и взаимоотношениями Бога с человеком… С той лишь разницей, что Бог не создает искусственных препятствий, но в трудную минуту всегда рядом. Если трудно – поддержит, упал – поднимет, согрешил – простит.

– Даже если грешить сознательно?

– Да, если столь же сознательно раскаяться в этом. Ведь только покаяние и возможность получить прощение – единственный путь к духовному совершенствованию.

– Выходит, если не грешить, то не будешь совершенен?

– Не думаю, что грех – путь к духовной вершине. Но прощение – да. Бог знает нас лучше, чем мы знаем себя. Знает, что мы слабы, даже если внешне выглядим сильными; подвержены страстям, водимы эмоциями…

– Получается, что я могу жить как хочу, грешить и все прочее, и однажды, когда мне все это надоест, покаяться – и Бог простит меня.

– Простит. Но не думаю, что тебе нужно проходить подобный путь.

– Возможно, что и не нужно, но мне как раз хочется встать в самое его начало.

– Тебе сейчас плохо. А когда плохо, всегда хочется сделать назло кому-то. Иногда – даже самому себе…

– Ты психолог…

– Нет, просто прошел кое-что в жизни сам. И если у тебя есть чем поделиться, могу выслушать.