Джихад одинокого туриста

Ход событий хорошо разглядела молодая семейная пара по соседству – отвесив звонкую оплеуху, «богиня» ушла. Далее мнения наблюдателей, которые они высказывали довольно громко, разошлись. Супруг настаивал – «все решила сумма». Супруга отстаивала твердость жизненных устоев юницы. Кто из них более прав? Вера в человечество склоняет к второй версии, жизненный опыт – к первой. Пока свидетели спорили, виновник происшествия – то есть я, задумчиво водворив деньги в лопатник, неторопливо удалился.

Думается, условия эксперимента можно было счесть эталонными с большой натяжкой. Но экспериментатор был пьян и, следовательно, – поспешен в выводах. В общем, более идиотскую причину для увольнения надо было еще поискать. А наутро было то, что было – «опаздываем», «забей». Потом – «дурка», «достало». И неуместно ласкательное по отношению к старшему по возрасту обращение «козлик». Политкорректный шеф, уяснив смысл месседжа, изменил себе, позволив чувствам прорваться. Истинный смысл политкорректности дошел до него после смачной оплеухи.

Со времен Плейшнера изменилось немного – свобода, деньги и чистый воздух пьянили по-прежнему. В отличие от профессора, интересовавшегося птичками, меня манило море – наивный идеалист надеялся поразмыслить там над жизнью. Однако набор требований, высказанный в турагентстве, включал в себя, кроме моря – солнце, девок и алкоголь. Мысль, что побережье моря Лаптевых для раздумий подойдет больше, мне тогда не пришла…

И четыре дня спустя я встречаю закат с последним патроном у какой-то средиземноморской помойки… Мда.

Огонек медленно, но верно подползал к фильтру. Пыхнула последняя затяжка. Все.

С улицы послышался приближающийся шум мотора, затем – гортанный арабский возглас и поспешный звук тормозов. Скулеж по-французски. В ответ громыхнул автоматный затвор. Скуление француза приобрело визгливый оттенок. Я поморщился – какая-то сука не хотела сдохнуть стоя.

Поглядев на пояс с торчащей из-за него пистолетной рукоятью, я потащил ствол наружу. Мушка зацепилась за трусы, вытащив резинку и «шмат» боксеров. Мне было не до деталей.

Громкий автоматный дуплет за углом. Похоже – опоздал. Может, воздержаться? Пока я думал, тело сделало – выдох, шаг за угол. Оппонентов оказалось два. Ствол поднялся, описал короткий полукруг и уперся в «клетчатый» затылок ближайшего.

Бах!

«Арафатка» дернулась, владелец упал. Пистоль встал на затворную задержку, сигнализируя, патроны – ёк. Смыться или схватить автомат мертвеца я не успевал – спина второго со стволом в руках маячила в трех метрах. Услышав выстрел, он вылупился на меня с сильнейшим испугом. Я на него.

«Чего он не стреляет?!» – одна мысль на двоих.

Он скосил глаза на мой пистолет, а я поймал его взгляд, уловив зарождающееся понимание. До обоих доперло одновременно.

Араб полностью развернулся, я – шагнул к нему. Что я собирался делать – честно, не знаю. Увидев идущий вверх автомат, я ударил пистолетом по цевью, попав ему по большому пальцу. Смуглую рожу перекосило – выпустив цевье и не закончив разворот, он начал палить с одной руки. Автомат заплясал, сыпя пули куда попало. По моей роже прошелся горячий веник пороховых газов. Заорав от боли, я подбил автомат вверх и, удерживая за «бесхозное» цевье, принялся молотить противника разряженным пистолетом. Араб, визжа и отмахиваясь, продолжал стрелять. Автомат трясло. Нас – тоже. Крича и матерясь, мы танцевали подобие дамской драки. Щелчок – в магазине кончились патроны.

Противник заткнулся и отпустил автомат. И, хрипя сорванным дыханием, отскочил. От неожиданности я пошатнулся. Меня пнули в голень и резво сдернули с поля битвы.

– Сука! – проорал я в спину бегущему, бросая на асфальт бесполезное оружие. Сворачивая за угол, беглец обматерил меня по-арабски.

Нагнувшись и озираясь, я шипя потер саднившую голень. Посторонних не наблюдалось. Два трупа я таковыми не считал. Застреленный француз лежал у открытой дверцы красной «Астры». Араб и второй автомат – у капота. Я цапнул его ствол и, отомкнув рожок, просиял, увидев уходящий вглубь «латунный ряд». Обыскав «клетчатого», я разжился еще одним магазином. Пачка «Житана» нашлась у француза. Теперь я был почти счастлив – два рожка, нормальная волына. Шансы дожить до вечера росли.

Однако пора валить, пока беглец не привел подмогу. Пешком? Я задумчиво глянул на немолодую спортивную трехдверку. Заглянул в салон. Ключ торчал в замке. Брать – нет?

Решившись и усевшись, я повернул ключ. Движок схватил…

…Петлять по городу я не решился, вместо этого просто вернувшись к дому, где меня должны были помнить. Припарковав «Опель» во дворе, я вылез и, поставив его на охрану, на всякий случай рявкнул вверх, адресуясь закрытым и местами битым окнам:

– Тронете тачку – убью!

Не то что я действительно был зол, но… перестраховаться не помешает.

Подхватив автомат, я направился в соседний двор – перед последним рывком следовало осмотреться.

Четверг. День, 17.35.

Автомат давил на плечо, магазин хлопал по бедру, по спине текло, чужие тапки натирали. Курорт, мать его.