Джихад одинокого туриста

Мы расположились на обочине, за кустами, почти в центре пологого изгиба дороги, замаскировав пикап кипарисовыми ветками. Позиция давала хороший обзор в обе стороны. На всякий случай я демонстративно вытащил ключ зажигания и уложил в карман – пусть думают что хотят, но пулемет – главная ударная сила. И она не должна смыться с позиции, просто потому, что у кого-то не выдержали нервы.

Гламурный молодняк засел в приличном отдалении, сохраняя возможность «сделать ноги», если дело старших товарищей накроется звонким тазом.

В дикорастущем кустарнике стих топот пьяных питекантропов. Мат доносился еще секунд двадцать. Весь расчет строился на шуме ветра и прибоя, которые, по идее, должны были заглушить выдвижение вооруженной гопоты.

Наставшая тишина. Скачок напряжения. Лежа перед самодельным бруствером и глядя на пустую дорогу, я беззвучно материл себя за расточительность, ностальгируя по коньяку – допинг сейчас бы не помешал.

Парило. Тишина давила на уши и нервы. Автомеханик шумно почесался. Кто-то рыгнул, осквернив морской воздух чесноком и перегаром. Дрожащий мужской голос вполголоса выругался. Интересно, как это выглядело у Ковпака?

Ну где шляется эта пьянь? Не заблудились, часом?

От резких хлопков в стороне моря все вздрогнули.

– Приготовились! – хрипанул я. – Сучок все видят?

Сучком это называлось номинально – обрубок ветки кипариса был воткнут метрах в сорока. Напротив места, где арабские мстители, по идее, должны были свернуть к пляжу.

Кому они должны? – всплыла дурацкая мысль.

– Стреляем по команде! – на всякий случай предупредил всех я.

Бухгалтер, начиная лязгать зубами, тихо пробурчал:

– Дима, з-заткнись. И так всего т-трясет.

Я заткнулся – нижняя челюсть тоже начала лезгинку. Не комильфо затевать перебранку, стуча зубами друг на друга.

Постукивая зубками, вчетвером мы вслушивались в хлопки с пляжа. Алканавты палили бодро. На трассе не подавали признаков жизни – сиеста или очередной намаз? Перестрелка теряла оживленность – выстрелы звучали реже. Меня потихоньку начала разбирать злость на восточную беспечность – грандиозные стратегические планы шли в задницу.

Отдаленный шум мотора вызвал некоторое облегчение. Слава богу, скоро этот кошмар кончится – едут!

Первым из-за поворота показался уже знакомый пикап. Следом – микроавтобус. Колонну замыкала смутно знакомая малолитражка, идущая с отставанием метров в сто.

– В-вашу мать, – дрожащий голос. – С-стреляем?

– Сучок! – злым шепотом напомнил я. – Ждите, суки!..

Суки выждали. Но не дождались. Вохровец не выдержал первым – всех вжал в траву грохот крупнокалиберного пулемета. Арабы не доехали до поворота метров тридцать. Наверно, Саша был прав – в этот момент машины шли прямо на нас, и очередь проткнула две первые насквозь. До сего момента я даже не представлял, как выглядит лобовой удар очереди такого калибра! Передок пикапа разлетелся в клочья, раскидав по асфальту куски двигателя и подвески. В зад ему ткнулся микроавтобус. Пулемет продолжил превращение в фарш двух слипшихся куч железа. Боже! Тачки, люди и асфальт разлетались лохмотьями. Сопровождающий это оглушающий грохот выстрелов деморализовал всех. Даже нас – стрелять никто и не пытался. На дороге и без того творился ад.

Исчерпав аргументы в ленте, пулемет смолк. Пыль стояла столбом вдоль всей директрисы стрельбы. Сквозь нее просвечивало серо-белое облако на месте машин.

Арабы не стреляли.

Засада ошеломленно молчала. Ни я, ни Миша не сделали ни единого выстрела – пулемета хватило за глаза. Господи – вот это мощь! Даже находясь по эту сторону мушки, я чувствовал себя подавленным. Даже думать не хотелось, что пришлось на долю арабов. На их месте я, наложив полные штаны, несся бы отсюда без оглядки. Теперь я начал понимать – как выглядит и ощущается настоящий животный ужас.

Приподнявшись на локте, я вгляделся в рассеивающуюся завесу. Пыль постепенно оседала.

Ёё!!! Это мы наворотили?! Груда железа на дороге даже отдаленно не напоминала автомобили.

В окрестностях царила мертвая тишина, ощущаемая через звеневшие уши. Сглатывание помогло частично. Звон стал тише, обволакиваясь ватными пробками. В кузове завозились, бренча железом. Звон перекатывающихся гильз. Злой мат.

Обернувшись к пулеметчикам, я показал большой палец и, пересиливая нежелание, встал. Парни сделали свою работу, теперь отдуваться нам.

– Пошли, Михаил!

Кинув Сергею ключи от машины, я перешел через дорогу и, держась обочины, зашагал вперед. Миша, с секундной задержкой пошел по противоположной стороне. Жара не ощущалась – было зябко.

Бренчание железа сзади стихло. Из кузова коротко и резко лязгнуло. Пулемет перезаряжен. Это успокаивало и нервировало одновременно. Метров через сорок новые впечатления начисто выбросили из головы эти мысли.

Куча железного хлама стала ближе. Хруст под ногами, шипение разбитых автомобильных потрохов… И металлический щелчок с обочины. Мой автомат рыкнул на звук, а я – упал на колени. Ответ прошел поверху, сбив на макушку несколько листков. Отчетливая мысль – он или я. Три выстрела решили дело – он. Чужая голова ткнулась в землю.