Джим Джармуш. Стихи и музыка

Луиза проходит через фильм с толстой книгой – «Неистовым Роландом», главным трудом Лудовико Ариосто. В паре с Чосером он отсылает зрителя к средневековым куртуазным побоищам, где эрос с танатосом были сплетены нераздельно, а еще – к археологии культуры. Объясняя замысел своего фильма, Джармуш размышлял о туризме в США: что еще может интересовать приезжих, кроме поп-певцов или голливудских артистов? Они и есть мифические Роланды Америки, ее безнадежно влюбленные и неистовые в бою паладины. Поэтому архитектура «Таинственного поезда» так явно выстроена вокруг музыкальных легенд.

Главный, естественно, Элвис, чей замок – Грейсленд – не попадает в объектив камеры (наверняка это было связано с правовыми и финансовыми вопросами, но получилось изящно: главная достопримечательность Мемфиса в фильме отсутствует). Зато Мицуко и Джун попадают на экскурсию в студию «Сан», где пытаются вслушиваться в слова экскурсовода – но тщетно, та тараторит заученный текст слишком быстро, и от японцев ускользает смысл речи. Информация избыточна. Элвис давно уже – кондовый памятник на постаменте, китчевый портрет-икона из гостиничного номера, сотканный из воздуха фантом, доносящийся до нас песней по радиоволнам и придающий банальному поезду что-то мистическое. Элвис везде, как мы видим в фанатском альбоме Мицуко (кадр, где она сидит на полу и листает его, Джармуш снял как оммаж Ясудзиро Одзу, с низкого штатива, будто уравновесив тем самым возвышенные мечты героини о ее кумире). Его черты – и в скульптурном портрете вавилонского царя, и в древней статуэтке Будды, и в нью-йоркской статуе Свободы, и даже в рекламной фотографии певицы Мадонны.

Но он не один в этом городе, наполненном музыкальными призраками. Любимец Джуна Карл Перкинс, крестный отец рокабилли, гений кантри Джонни Кэш, великий рок-н-ролльщик Джерри Ли Льюис, культовый блюзмен Хаулин Вулф, обладатель уникального голоса Рой Орбисон – его песни тоже звучат в фильме. Как и песни основоположника мемфисского соула Руфуса Томаса, сыгравшего в фильме маленькую роль: он, в своих незабываемых гольфах и шортах, подходит на вокзале к Джуну и Мицуко и спрашивает спички, чтобы закурить сигару (спички – любимый образ Джармуша, аукнувшийся как минимум в «Пределах контроля» и «Патерсоне»). А его сын, клавишник Марвелл Томас, потом мелькнет в фильме как один из биллиардистов. И они – только двое из многочисленных музыкантов, прямо задействованных в «Таинственном поезде». За кадром звучат Том Уэйтс и другой близкий друг Джармуша, Джон Лури (ему принадлежит оригинальный саундтрек к картине), Скримин’ Джей Хокинс и Джо Страммер получили центральные роли, и даже Юки Кудо известна в Японии не только как кинозвезда, но и как поп-певица.

В «Таинственном поезде» гармоничней, чем в других фильмах, сходятся две любимые темы режиссера: чужаки, осваивающие незнакомую землю, и не раскладываемая на элементы стихия музыки. Японские туристы, приехавшие в Мемфис погулять по местам Пресли, и итальянка, вынужденная забрать оттуда гроб мужа. Англичанин, застрявший в американской безработице и безнадеге, и сбегающая от него в другой город подруга. Все свидетельствует о временном, преходящем, летучем характере бытия, лишенного любой стабильности: этот мир и вправду – отель, где каждый лишь постоялец. Не случайно Джун отказывается фотографировать достопримечательности, которые и без того удержатся в памяти: он предпочитает снимать гостиницы и аэропорты, которые иначе выветрятся из памяти слишком быстро. Это, очевидно, отражает позицию самого Джармуша, обожающего промежуточное – поездку в такси, перекур или перерыв на кофе – в ущерб «основному действию» и обожествляемой в американской традиции тщательной драматургии.

Вот простейшая тайна мемфисского поезда: когда состав несется по рельсам, перевозя пассажиров к очередному месту силы, памяти и истории, в купе сидят все те же люди, кем бы они ни были, откуда и куда бы ни направлялись. Они откроют рюкзак, достанут кассетный плеер, наденут наушники, включат музыку и будут слышать только ее, даже не взглянув в окно, где один пейзаж сменяется другим.

Василий Бородин