Джим Уэйд

Бронзовые ворота между коленями статуи медленно распахнулись. Впереди зияла тьма. Уэйд обернулся на пороге. Он посмотрел на Ятона, потом перевел взгляд на Квестера и остановился на Соленте.

– Я убью вас троих, – пообещал он довольно мягко. – Лично, если смогу. Вы так или иначе умрете.

В резком смехе Ятона было мало веселья. Охотник выругался себе под нос. Его рука потянулась к пистолету на поясе. Но Солент удержал его.

Евразиец улыбнулся. Уэйд улыбнулся в ответ, но глаза его не блеснули.

– Я всажу пулю в твой шрам на лбу, – пообещал он и повернулся обратно к порогу.

Он шагнул в темноту. Бронзовые ворота с лязгом захлопнулись за ним. Он был во тьме, полной и абсолютной. Прежде чем он успел пошевелиться, под ногами у него что-то зашевелилось. Пол накренился и исчез.

Уэйд камнем рухнул вниз. В те несколько мгновений, пока он падал, его разум работал как молния. Было ли это простым объяснением смертоносности Лабиринта? Колодец, в который падали жертвы? Упадет ли его тело на груду полусгнивших скелетов далеко внизу?

Что-то ударило Уэйда по голове, и мир взорвался ослепительным фонтаном искр…

Гром Уэйд медленно приходил в себя, его тело болело. Что случилось? Он упал, но, по крайней мере, был жив. Металлические оковы громко звякнули о камень, на котором он лежал. Насколько серьезно он пострадал?

Цепи звякнули, когда он проверил. Рука болела чуть сильнее, чем все остальное тело, а порез на голове пересох от свернувшейся крови. Это означало, что он долгое время был без сознания. Он взглянул на часы, к счастью, не пострадавшие от падения. Уже за полдень, догадался он. Это означало…

Армия отступников уже двинулась на Минос!

Уэйд отогнал эту мысль. Он понял, что здесь есть свет, смутное бледное сияние, которое тускло просачивалось из-за поворота коридора, в котором он лежал. Это был широкий проход, не менее двадцати футов в ширину, со стенами из гладкого камня. Потолок, насколько он мог судить, возвышалась над ним на три человеческих роста. Он не мог убежать тем путем, которым неохотно вошел в Лабиринт.

Что дальше? Оковы, конечно. Они были из бронзы, прочные, но они не были приварены. Они были заперты. Они могли сдержать кого угодно, кроме Гудини или Грома Джима Уэйда.

Он молча благословлял годы тренировок. Его кости не были гибкими, но долгая практика дала ему невероятный контроль над суставами и мышцами. К тому же маленький карманник-кокни Миггс многому его научил.

Руки Уэйда были скованны за спиной. Прежде всего он перевернулся на спину и согнул ноги пополам, подтянув колени к подбородку. Без особого труда он перекинул скованные руки через ноги, так что они больше не были неловко вывернуты за спиной. Цепь все еще соединяла их с лодыжками, но, согнув колени, Уэйд мог ослабить натяжение.

Резать или ломать бронзу было нелегко, особенно без рычага или зубила. Но наручники могли и так соскользнуть с рук Уэйда. Во всяком случае, пока его руки не освободятся, он мало что сможет сделать. Но, по крайней мере, он мог вырваться из оков. Конечно, это не поможет ему выбраться из Лабиринта, но зато даст свободу действий.

Кожа содралась с костяшек пальцев, когда Уэйд освободился от наручников. Даже для его тренированного, гибкого тела это было трудно. Но это можно было сделать.

Дело сделано! Теперь руки Уэйда были свободны! Не колеблясь, он принялся за кандалы на ногах. Их нельзя было снять, как наручники. Замки должны быть вскрыты.

Миггс не успел бы сделать эту работу быстрее. Через пять минут Уэйд был свободен и встал, потягиваясь. Его затекшие суставы громко хрустнули. Он огляделся.

Ни звука – ничего. Каков был следующий шаг? Оружие?

У него оно было. Цепи. Уэйд, держа их в одной руке, бесшумно двинулся к источнику тусклого света. Его сандалии бесшумно ступали по камню.

Он завернул за угол коридора. Высоко на стене, на полке, расположенной вне досягаемости любого заключенного, горела лампа. Коридор здесь разветвлялся на три тоннеля, вдоль каждого из которых через равные промежутки располагались лампы. Лабиринт – Лабиринт, из которого никто никогда не выходил, и в котором все проходы вели к центру – логово Минотавра.

Откуда-то издалека донесся слабый шепот. Он становился все громче, отдаваясь эхом по туннелям, пока не превратился в зловещий рев.

Это был рев быка.

Когда рев стих, раздался еще один звук, приглушенный гром, который Уэйд не узнал. Это было похоже на стук невероятно огромного барабана.

Пальцы Уэйда крепче сжали бронзовые цепи. Он застыл, как статуя, все еще прислушиваясь.

И вот он услышал шум воды – стремительный, безумный.

Казалось, он доносился из левого коридора. Повинуясь внезапному порыву, Уэйд поспешил туда. Лампы то и дело вспыхивали. Не прошло и нескольких минут, как туннель разветвился; на этот раз с правой развилки донесся приглушенный рев потока. Она казалась близко.

Он был совсем близко. Проход заканчивался у подземной реки, которая быстро текла и исчезала в зияющем отверстии в каменной стене. Дорога обрывалась здесь, понял Уэйд и, пожав плечами, повернулся, чтобы вернуться.