Джими Хендрикс, история брата

Я встал со своего шезлонга и взгляд мой устремился через рельсы внизу каньона далеко вдаль.

Те дни в Лос–Анжелесе, проведённые с братом, остались в памяти как самые замечательные дни моей жизни. Мы просто часами могли сидеть на краю бассейна и говорить, говорить, говорить. Мы уже не были маленькими мальчиками, но в такие моменты наши чувства возвращали нам детство.

Последовала долгое молчание, пока Джими доставал из жилетного кармана сигарету и прикуривал.

— Итак, что ты намереваешься делать? — спросил он, сделав глубокую затяжку и откидываясь в шезлонге.

Я затих и лихорадочно стал соображать, о чём именно спрашивает Джими. В висках настойчиво билось одно единственное желание, я хотел, чтобы веселье длилось вечно, я полностью сросся с ролью младшего брата самой знаменитой рок–звезды нашей планеты. Девочки, приёмы, попойки, наркотики, зарезервированные столики — такое положение полностью меня устраивало. Но что я никак не мог понять, так это то, о чём меня на самом деле спрашивал брат в тот полдень у бассейна. Я не мог понять, какого сорта был тот вопрос, но вопрос, который он задал мне, имел продолжение в двух разных направлениях. Он хотел знать, что я решил делать со своим будущим. У брата окончились очередные гастроли и ему необходимо было подготовить материал для нового альбома. А я дошёл до грани, не занимая себя ничем, кроме гулянок.

— Хочешь ли ты, играя на каком–нибудь инструменте, стать студийным музыкантом или, может быть, станешь учиться на звукоинженера? — спросил он.

— Я хочу работать у тебя, Бастер.

Он пододвинул своё кресло ближе и нагнулся ко мне.

— По рукам. Мой контракт продлиться ещё несколько месяцев, а затем я подпишу новое соглашение. Нам нужно дать ещё несколько концертов. Затем, думаю, смогу заняться созданием своей собственной граммофонной компании в Нью–Йорке.

— Хороший план и я поеду с тобой. Нет, лучше я буду ждать тебя в Нью–Йорке. Я никогда там прежде не был и мне бы очень хотелось проверить там обстановку.

— Всё будет по–другому, Леон. У меня много нового материала, и я собираюсь двигаться в другом направлении. Я хочу писать симфонии для оркестра, со струнными группами, духовыми, знаешь, скрипки, валторны. Я чувствую в себе силы, могу быть композитором. Но сейчас мне необходимо слетать на пару концертов на Гавайи, а затем мы встретимся в Нью–Йорке и начнём наше дело вместе.

Сидя рядом с братом у бассейна под удивительным калифорнийским солнцем, я всё ещё не мог признаться ему, что мне необходимо вернуться в Сиэтл и предстать перед судом. Будущее таким счастьем озаряло нас, что я просто не имел права рушить иллюзию, что мы могли бы работать вместе. Я полностью был зачарован мечтой.

Тем более что Джими был полностью разочарован ходом своей карьеры. По его мнению, Майк вместе с Джерри были единственными, кто остался заинтересован в механизме производства денег, прикрываясь его именем. Они уработали его до истощения и продолжали хотеть ещё и ещё. Брат был внутренне испепелён.

— Знаешь что, Леон. Эти парни выжигают мне душу. И делают это они сознательно. Они пользуют меня непрерывно. Всё уже давно кончилось, но продолжает кончаться снова и снова. Я больше не могу играть Foxey Lady или Purple Haze, понимаешь?

Джими хотел делать музыку, а менеджеры разводили на его сердце огонь. Он собирался идти на студию, они же показывали ему план гастролей. Советоваться с ним при составлении расписания, зачем?

В тот месяц ему добавили ещё один концерт в Бейкерсфилде. Он должен был состояться 26 октября в Civic Auditorium, но я ничего не помню, хотя и был там. Помню только, что место было более подходяще для боя быков, чем для рок–концерта. Полтора часа в лимузине на север, концерт отыгран и снова полтора часа, но уже обратно, в Лос–Анжелес.

Прошло всего–то месяц с небольшим моего пребывания в Лос–Анжелесе, а я уже начал бросаться на стенку. Сплошная череда приёмов, фуршетов, вечеринок сделала из меня развалину. Перестали помогать даже передозировки всего, что мог предложить грешный Голливуд: ни на секс, ни на наркотики, ни на рок–н–ролл уже не было сил. Моё тело сдалось и не желало даже секса. Не думал я, что настанет такой день, когда у меня не встанет.

Когда я рассказал Джими о своей проблеме, он рассмеялся:

— Тебе надо всего–лишь поубавить пыл с твоими дамочками на некоторое время. Не волнуйся, через пару недель всё наладится.

Совершенно ясно было, что мне требовался отпуск. Кроме того, уже дольше невозможно было игнорировать моё положение. Я должен был уехать и повернуться лицом к приговору, ожидающему меня. И так как у Джими предстояли концерты в Канзас–Сити, Миннеаполисе и Сент–Луисе мы попрощались, он вызвал мне такси и я сел на самолёт, который отвёз меня домой в Сиэтл.

Глава 12. В армии и не только