Джими Хендрикс, история брата

После операции, доктор ещё раз предупредил отца, чтобы он воздержался от курения и спиртного на период выздоровления. После стольких лет злоупотребления, тело уже не могло справляться с его страстью. Ясно, что отцу не пришлись по душе эти рекомендации. Он был упрям и никогда не принимал во внимание советы других, даже если это были доктора или хирурги. Отец определённо не собирался ничего менять в своей жизни. Несколько лет назад он сам стал контролировать количество выпитого спиртного и выкуренных сигарет и подумывал мне передать свой ландшафтный бизнес, но я уже вернулся к своим рисункам и у меня было много заказов от разных компаний на мои картины на чёрном бархате. А один из местных дельцов даже начал выплачивать мне ежемесячную премию за мои четыре–пять работ, которые он пустил в производство и стал продавать по предварительному заказу.

Казалось, всё в моей жизни улеглось, но неожиданно наступила чёрная полоса. Кокаин, уже давно ушедший из моей жизни, вернулся и занял главенствующую роль. В 1985 году я попал в ужасную автокатастрофу, сильно ударился головой и повредил спину. Я получил несколько тысяч долларов страховки, которая накопилась за последние годы. Мне пришлось принимать сильнодействующие медикаменты, чтобы унять боль в спине. Поверх этих таблеток и антидепрессантов, прописанных врачами, я стал добавлять от себя кокаин. Первую пару недель мне хватало грамма и я устраивал внутри себя небольшой взрыв, который помогал мне войти в новый день после почти бессонных ночей, проведённых над моими картинами. Но дни шли, а доза увеличивалась.

Положение ухудшилось до предела, когда крэк затмил собой всё. И тут я впервые в жизни осознал какое это зло — наркотики. Какую иллюзию экстаза я испытывал целых десять лет моей жизни. Я по–прежнему продолжал работать весь день и делать все свои домашние дела, но я попал в худший вид зависимости.

Я старался всплыть и сделать что–нибудь хорошее для общества. 8 марта 1988 года мы с отцом основали Фонд Деймса Маршалла Хендрикса, некоммерческую благотворительную ассоциацию в память о великодушии моего брата. Он всегда в нас вселял уверенность, пока был жив, и мы хотели, чтобы его именем освещалась жизнь и в будущем. Миссия Фонда заключалась в способствовании и поддержке креативно мыслящих, и в первую очередь детей. Деньги Фонда должны были пойти на развитие программ, касающихся музыки и искусств, укрепляющих взаимопонимание, этнос и, конечно же, мир на земле. Фонд мог стать вкладом нашей семьи в развитие города, в котором проходила вся наша жизнь.

Я позвонил своему двоюродному брату Бобби и спросил, не хочет ли он присоединиться к нашей семейной благотворительной ассоциации. Он занимал пост исполнительного директора в компании Костко и я подумал, что он мог бы помочь нам с отцом в организации работы нашего будущего офиса. Но когда он приехал из Ванкувера, всё оказалось не так радужно, как представлял себе я. Я предложил ему занять пост казначея Фонда, но он не проявил никакого интереса и сказал, что его устраивает его положение в компании. Бобби ясно дал мне понять, что связь с делами двоюродного брата, умершего от передозировки наркотиков, могла повредить его карьерному росту. Я остался один и мне предстояло дойти до самого конца, не рассчитывая ни на кого.

Несмотря на мои попытки улучшить окружающий меня мир, дома всё шло кувырком. Невозможно было увязать домашние заботы с нарисовавшимися в моей жизни наркотиками. Характеры у нас с женой стали портиться и к тому времени как родился наш шестой ребёнок, Джонелль, мы с Кристин осознали, что наши отношения перешли грань. Мы стали редко видеться, а забота о детях приобрела очерёдность. Сначала она исчезала на время, а когда возвращалась, то я уходил заниматься своим уличным бизнесом. Игра шла не по правилам и мне это очень не нравилось, но я полностью зависел от наркотиков и мог думать только о следующей дозе.

Глава 15. Мошенники от рок–н–ролла

Отец был в восторге от того, что вот уже 20 лет, он получал ежегодно 50 тысяч долларов с наследия Джими, и когда однажды Лео Брантон вручил ему 100 тысяч, он был на вершине счастья. И поскольку отца совершенно не интересовала деловая сторона, у Брантона были полностью развязаны руки. Я не раз пытался объяснить отцу сколь запутанную игру можно вести с финансами, но у него не возникало ни малейшего желания разобраться в делах. И когда я оказывался, по его мнению, слишком настойчив, он просто отворачивался от меня или обрывал меня фразой:

— Лучше иметь дело с чёртом, которого ты уже изучил, чем нанимать чертей, которых ты ещё не знаешь.

Было приятно осознавать, что если моим детям вдруг понадобится помощь, деньги были всегда рядом. Время от времени отец убеждал Лео выписывать чек и на моё имя для поддержки моей семьи.

Однажды, это было в ноябре 1991 года, мы тогда с отцом приехали в Голливуд на торжество по случаю ввода Джими в легендарный Зал Славы, Лео отозвал меня в сторону и сообщил, что ему необходимо обсудить со мной один важный вопрос.