Джими Хендрикс, история брата

В те редкие дни, когда отец выходил из Казино—Клуб с выигранными баксами в кармане, он отводил нас в Пайк–Плейс–Маркет и покупал нам 10–центовые гамбургеры из конины. Звучит это ужасно, но тогда, в моём раннем детстве, они казались мне королевским угощением. Для меня походы в этот игровой зал были великолепным приключением, но, полагаю, даже более того, уверен, что у Бастера на этот счёт было совсем другое мнение. Уверен, его никоим образом не возбуждали ежедневные прятки в нашем доме после школы или возможность поздним вечером поспать под столом с зелёным сукном. Хотя времена были сложными для всех нас троих, я никогда не жаловался и не ныл. Отец всегда старался завершить день чем–нибудь хорошим и это было главным для меня.

После того, как отец потерял работу на заводе Бетлегема, электричество и воду стали постоянно отключать в нашем доме в начале месяца, и отец каждый раз пытался наскрести нужную сумму, чтобы заплатить долги за электричество и воду. Отец начал собирать утиль, чтобы отсортировать его и продать с выгодой для себя. В моих глазах он стал Королём Утильщиков — настоящим профессионалом. Банки, бутылки, листы металла, медь, пластмасса… вы можете сами продолжить этот список, но отец умудрялся за это выручать немного денег. В кузове своего грузовка он поставил большие пластиковые бочки: в одну кидал бутылки коричневого стекла, в другую — зелёного, в третью — прозрачные, в четвёртую — банки. Олова в те годы было очень много, но вот алюминий только–только начинал появляться, поэтому за алюминиевые банки мы получали только 3 цента за фунт. В поисках всего этого отец стал регулярно прочёсывать обочины дорог.

— Парни, вижу банки, там, впереди, — говорил он, вытягивая шею из окна кабины. — И не забудьте поискать бутылки в высокой траве!

Для нас это стало игрой в поиски пиратских сокровищ, мы выпрыгивали из кузова и обшаривали всё кругом.

Папин приятель, всё ещё работающий на электростанции, давал отцу наводку, где можно найти много меди. Он говорил ему, где в данный момент проводятся большие работы по проводке электричества и мы отправлялись туда собирать обрезки проводов. Для нас, для всех троих, там находилось много работы, мы скручивали обрезки проводов в клубки и грузили в кузов до тех пор, пока отец не говорил, что на сегодня хватит. Дома нашей с Бастером задачей была очистка проводов. Вооружившись нашей красной тележкой, мы отправлялись за дизельным топливом и покупали несколько галлонов. Порциями мы сжигали пластиковую изоляцию в нашей кухонной плите. Мы с братом спорили за право большими щипцами держать проволоку над огнём, поворачивая её так, как если бы мы жарили сосиски на костре в лесу. После того как провода были очищены от изоляции, отец собирал медь в мешок и шёл превращать её в деньги.

Нашим приключениям с утилем пришёл конец, когда отец неожиданно нашёл другой способ зарабатывания денег, работая на дядю Пэта в его ландшафтном бизнесе. По уикендам отец стал брать нас с собой. Со временем отец понял, что самую трудную и неинтересную работу дядя Пэт возложил на его плечи. Он постоянно находил для нас места, заросшие травой и бурьяном выше наших голов. Несмотря на то, что в руках отца была газонокосилка, справиться с такой заросшей территорией было чертовски трудно. Поэтому отец купил нам серп, которому, может быть, было уже лет пятьдесят, и научил Бастера как им пользоваться. Отец хотел научить Бастера всем премудростям садоводства, он надеялся, что мы, когда вырастим, продолжим этот семейный бизнес. После пары сотен взмахов серп окончательно тупился, так что это оказалось поистине утомительной работой. Я же шёл за Бастером и связывал срезанную им траву в пучки.

Однажды отец просто бросил на нас всё оборудование и исчез. Даже после того, как мы с Бастером в конце дня без сил упали на этом поле, отец не пришёл за нами. И даже после того, как мы, изнемогая от усталости, окончили нашу работу, он не появился. С нас катился пот градом, мы были измазаны в грязи и обессилены. Я лежал на земле, сжавшись в клубок, не было сил даже плакать, Бастер был не в лучшем состоянии.

— Я есть хочу, — сказал я ему.

— Знаю, — ответил он, вглядываясь в дорогу. — Я тоже.