Джин Грин — неприкасаемый

За рекой Ист-ривер, замурзанной золушкой Нью-Йорка, так непохожей на гордый Гудзон, движение транспорта заметно поредело. Опять накрапывал дождь. Мерно тикала пара «дворников», разметая дождевые капли на ветровом стекле, невпопад барабанил дождь по крыше машины. Вереницы алых стоп-сигналов, качающиеся конусы света автомобильных фар, неоновые и аргоновые вывески баров и магазинов Куинза — все это, проносясь со скоростью 60 миль в час, причудливо отражалось в мокром черном бетоне, и Джин с какой-то щемящей грустью вспомнил себя в детстве, когда самая заурядная прогулка с отцом на машине в дождь по набережной Риверсайд-драйв вдоль Гудзона казалась ему путешествием в волшебный мир.

А сейчас «люгер», лежащий дулом в сторону Джина на коленях у Базза, напоминал Джину, что его везут в мир потусторонний.

«Прокатить» на языке гангстеров означает поездку не «туда и обратно», а только «туда», откуда нет возврата. «Прокатить» — значит вывезти за город и убить. И так, чтобы все было шито-крыто.

Привычные дорожные объявления приобрели вдруг особое значение для Джина:

Не спешите встретиться с господом!

Смерть — это навсегда!

Огненные штыки молний неистово кололи черный горизонт Лонг-Айленда.

Теперь машины неслись по многорядному прямому и широкому шоссе. Джин хорошо знал Нью-Йорк и его пригороды: Флашинг, Гарден-сити, Хэмпстед. А вот и Спрингдэйл. Конечный пункт, названный Красавчиком. Малознакомая Джину местность, занятая почти сплошь фермами, разводящими уток, кур и кроликов. Дальше, за фермами, на северном берегу острова, тянулись поместья миллиардеров с Уолл-стрита.

— Слушай, Базз! — сказал Рэд. — Твоя мамаша опять приставала ко мне — ты опять не был на исповеди? Ходил ты или нет?

— Ноуп! — сказал Базз.

— Трудно тебе в церковь сходить? А то твоя мамаша думает, что у тебя черт те что на совести, боишься богу рассказать. Обещай мне, что завтра сходишь.

— Йеп! — сказал Базз.

— И еще, — добавил Рэд, — мамаша твоя жаловалась мне, что ты уже два месяца не высылал денег братишке — тому, что учится в колледже. Давай все-таки поджарим этого фраера в «форде», а его «де-сото» загоним. Тогда ты сможешь послать деньги братишке, поможешь ему человеком стать.

Базз промолчал.

Рэд широко зевнул, почесал рыжие лохмы.

Их обогнал щеголеватый «тандэрбэрд», набитый пьяными юнцами и их подружками.

— Безобразие! — проворчал Рэд. — Стыдно смотреть на это молодое поколение. Алкоголь, секс, марихуана с ранних лет. Разве мы такими с тобой были, Базз?

— Ноуп! — сказал Базз.

Рэд нажал одну из кнопок на щите управления, и невидимый душ окатил ветровое стекло, смывая пыль и налипших мошек. Рэд рассмеялся, как ребенок, довольный новой игрушкой.

— Иисусе! Я пропустил последние известия по радио. Кто же выиграл сегодня в Бруклине: чикагские «Медведи» или нью-йоркские «Гиганты»?

Этого болельщика гораздо больше интересовал результат футбольного матча, чем предстоящее убийство.

Рэд включил, нажав клавишу, радиоприемник, нашел «дискового жокея», без устали проигрывающего «попс» — самые популярные эстрадные боевики, достал сигарету «Пелл Мелл», прикурил от автомобильной зажигалки и откинулся, наслаждаясь быстрой ездой.

Уир гонна рок-рок-рок
Араунд зи клок!.. —

орало радио.

Потом вдарил джаз.

— Да это Чико Гамильтон! — оживился Рэд. — Вот это ударник! Выдерживает счет в четыре четверти, а остальные шпарят на три четверти!..

По машине поплыл запах виргинского табака. Джину он показался неароматным, даже тошнотворным, но он провел пересохшим языком по воспаленным, саднившим губам и сказал Баззу:

— Дай закурить, Мак!

Базз тупо взглянул на него в полутьме, медленно сунул руку в карман, закурил сигарету, не выпуская взведенный «люгер» из правой руки, затянулся пару раз и протянул сигарету Джину. Тот раскрыл губы, хотя ему не очень приятно было принимать сигарету изо рта «гориллы». Но в последнюю секунду Базз ловким движением кисти повернул сигарету и ткнул ее зажженным концом Джину в рот.

Базз смеялся противным смехом, визгливым и заливистым.

— Это я тебе попомню! — сплюнув, тихо сказал Джин, чем еще больше развеселил смешливого гангстера.

Рок-рок-рок, эврибоди!
Рок-рок-рок, эврибоди!

Рэд замедлил ход и оглянулся усмехаясь:

— Что, Базз? Кажется, у этого остряка пропало чувство юмора?

Базз буквально надрывал живот, всхлипывал, брызгая слюной.

— Мы почти на месте, — сказал Рэд, резко сворачивай с макадамового шоссе на ухабистую грейдерную дорогу, усаженную развесистыми вязами. Рубиново вспыхнули в лучах фар рефлекторы на дорожном знаке.

Дождь хлестал по слезящимся окнам. Сильный ветер рвал ветви придорожных деревьев.

— Неуютное место для могилы, — заметил Рэд. — Я лично укажу в завещании, чтобы меня проводили в последний путь на кладбище Врата Рая, в Вальгалле, штат Нью-Йорк. Пора, Базз. Сейчас будет поворот, а за ним — заброшенный карьер. Дай ему дернуть виски, но и нам не забудь оставить, чтобы выпить за помин души…

Джин молча слушал.