Джин с Толиком

Артем свою причастность к пропаже компьютера и денег отрицал, говоря, что в этом виновата хозяйка, сдающая квартиру, или бывшие жильцы, сделавшие себе дубликаты ключей. И Настя даже сначала поверила. Но этим же вечером ее «любимый» отрубился от укола в ванной, предварительно там закрывшись. Приехавшая служба спасения вскрыла дверь, а седоусый врач, похлопав ее по вздрагивающему от рыданий плечу, сказал:

– Беги от него, дочка. Мы тело-то откачаем, но душу ему ты уже вряд ли спасешь. Поверь мне, я таких перевидал. Цена им – три копейки пучок. Выкарабкиваются единицы, и то лишь если родители богатые. Если они в состоянии организовать лечение и переезд подальше от старых друзей, и есть хотя бы малюсенькое собственное желание завязать. Этот с передозом лично ко мне попадает второй раз за последние три месяца. Беги от него, дочка…

Врач ушел, прикрикнув на нетрезвых санитаров, которые никак не могли втиснуться с Артемом на носилках в грузовой лифт. А она сползла по стене, не в силах что-либо делать.

Потом было завтра, и Настя, отпросившись с работы, привезла в больницу Артему фрукты. Того било дрожью, и он говорил, что никакой он не наркоман, и что ему нужны особые лекарства, которые в аптеках купить проблемно. Попросил привести Настю деньги, объяснив, что заначка спрятана в кухне под духовкой.

Она опять поверила, и поехала домой. Под духовкой действительно были деньги – почти две трети пропавшей недавно суммы. Она развернула пятитысячные купюры, одна из которых была некрасиво испачкана фиолетовым чернильным пятном в форме слезы, как раз сейчас стекающей по ее щеке. Эта заметная купюра была среди пропавших у нее денег, значит, и остальные, скорее всего – тоже ее.

Артем перезвонил через час, голос его дрожал и сбивался – он беспокоился, почему не привезли до сих пор деньги. Настя, как в тумане, металлическим голосом ответила, что денег нет.

– Наверное, украла хозяйка, или бывшие жильцы сделали дубликат ключей и забрали деньги вместе с моими…

– Да че ты гонишь… слышь, вези бабло, хуже будет, – с Артема мигом слетела напускная пушистость.

– Не смей со мной так разговаривать, – тихо прошептала Настя и дала отбой.

Телефон звонил еще несколько раз, вызов шел с разных незнакомых номеров – видимо, Артем, в страхе приближающейся ломки, носился по больничке, прося мобильники у разных людей. А Настя тогда впервые испугалась – нет, не за то, что с нее станут требовать ее же деньги. Было, кому за нее заступиться. Вот хотя бы друг детства, добродушный Денис Кораблев, которого называли «Семь на восемь, восемь на семь». Или дядя Витя, сосед мамы по площадке – подполковник полиции. Испугалась Настя того, что Артем мог ее заразить СПИДом.

В панику она не ударилась, и даже Денису звонить не стала. Забежала на минутку к вечно серьезному дяде Вите, рассказала все, и попросила ничего не говорить маме. Как он решил вопрос – Настя не знала, но когда Артема выписали из больницы, тот категорически отказался заходить в квартиру за вещами, и Насте пришлось самой спустить черную спортивную сумку вниз. Артем отдал ей ключи от квартиры, и, пряча глаза, ушел из ее жизни навсегда, так и не сказав ни одного слова.

Ночь перед тем, как получить результаты анализов, Настя не спала, сбивчиво молилась и торжественно обещала, что следующий ее парень наверняка окажется ТЕМ САМЫМ, что он не будет знаться с наркотиками. Он даже пить и курить не будет. Еще она пообещала Богу, что, если окажется здоровой, потратит много денег на благотворительность.

СПИДа у нее не оказалось, как не оказалось и вирусных гепатитов. А вот кое-что, не очень серьезное, по венерологической части нашлось – но Настя было этому чуть ли не рада, ибо морально готовилась к худшему. На деньги, найденные под духовкой, она накупила детских вещей и продуктов и отвезла все это в детский дом. И уже там, глядя в счастливые глаза малышей, поняла, что на самом деле сделала подарок не им, а себе…

Глава сорок восьмая. Западня

Ты не бойся – мы тебя не больно зарежем…

Чик – и ты уже на небесах…

Из к/ф «Место встречи изменить нельзя» (1979)

Четверг разбудил меня чувством блаженного умиротворения и очень символичным дождиком, после которого, обычно, и воплощаются всякие долгосрочные и маловероятные проекты.

Верный кот уже бодрствовал и хотел есть. О чем ненавязчиво намекнул, немного покусав меня за нос. Торжественно пообещав пушистому тирану всяких кулинарных излишеств, я отправился бегать.

После пробежки, ванны и завтрака, количество впрыснутого в меня дофамина достигло, видимо, небывалых размеров. Я всерьез начал оценивать идею позвонить Ирке и помириться. Даже телефон положил рядом, а сам лег поверх пледа, врубив музыкальный центр, который окропил комнату чистейшим звучанием «The Strangest Thing» Джорджа Майкла.