Джинн из консервной банки

– Подонок! – тем временем бушевала Ольга. – Как он ползал передо мной на брюхе! Клялся в любви! Предатель! Я отомщу ему! Отомщу!

– Как? – скептически поинтересовалась Марина, старательно подливая масла в огонь.

– Я сдам его в руки правосудия, – с пафосом воскликнула Ольга.

Марина усмехнулась:

– Ты тоже заразилась театральным вирусом? Уймись. Не на подмостках.

– Я не шучу! Жорж ужасный человек! Просто кровь стынет в жилах от его злодеяний! Подумать только! Убить своего отца!

– Да не отец он ему, – с презрением бросила Марина. – Знаешь же сама.

– Не имеет значения. Павел его воспитал… На свою голову.

Ольга вспомнила ту страшную ночь и пришла в ужас.

– Боже мой! Боже мой! – взвыла она. – И этого человека я назвала своим мужем!

– Силой тебя не заставляли, – вставила Марина, равнодушно наблюдая за страданиями подруги.

– Какая жестокость! Какой цинизм! – распаляясь, вопила Ольга. – Какое хладнокровие! Нет! Он прирожденный артист!

– Достойный муж своей жены, – еле слышно прошептала Марина.

Не замечая злорадства подруги, Ольга продолжала искать у нее сочувствия.

– Так убедительно, подлец, играл, – жаловалась она. – Так долго водил меня, дуру, за нос. А я изощрялась, придумывала как его отмазать. Гордилась даже собой. Оказывается, всего лишь играла по его сценарию. Он, прекрасно зная мою доброту и отзывчивость, запланировал этот спектакль!

Схватившись за голову, Ольга взвыла от обиды:

– О-ооо! Боже мой, боже! Как больно! Как жестоко! Я этого не переживу!

Марина рассердилась:

– Хватит орать! Что толку? Жора скоро придет. Надо решать что делать.

Ольга на всех парах остановилась и хладнокровно сообщила:

– Я же сказала. Теперь ему пожизненное светит за убийство собственного отца.

– Как докажешь? – удивилась Марина.

Ольга с недоумением уставилась на подругу:

– Ты что, дорогуша, разум потеряла? Да вот же оно, доказательство, – она энергично кивнула на магнитофон. – Кассетка.

– Чепуха. Это не доказательство, – спокойно возразила Марина.

– А что это? – насторожилась Ольга.

– Ничего.

– Как это – ничего? – пришла в отчаяние Ольга. – Да как же это – ничего? Человек, считай, сам признается в злодеянии, в том, что убил моего любовника, а потом и мужа.

– Наоборот, – деловито поправила Марина, – сначала мужа, а потом любовника.

– Пускай наоборот, это ничего не меняет. На нем два убийства, да еще и ко мне подкрадывается, подлец, а ты говоришь «ничего»? Что же тогда «чего»?

– «Чего», это когда он чистосердечно признается или против него будут веские улики.

Ольга даже подпрыгнула от возмущения.

– А это не улики? – завопила она, тыча в магнитофон пальцем.

Марина усмехнулась:

– Это репетиция спектакля. Лично я именно так ответила бы ментам.

– Что-оо?!

– Магнитофонную запись суд не примет во внимание, – невозмутимо пояснила Марина. – Это не доказательство. Хитрый Жорик скажет, что репетировал, собирался ставить домашний спектакль. Сценарий, мол, сама жизнь подсказала: он навеян недавней трагедией. И все. Ему поверят. Ты же, в глазах ментов, пожилая жена, злобная, подозрительная и ревнивая, а потому будешь смешна со своими доказательствами. Вот если бы он написал признание…

– Как это?

– Сам, своей рукой…

Хлопнула входная дверь и раздался нежный голос Георгия:

– Олюшка-а! Где ты?

Ольга побледнела и растерянно уставилась на подругу.

– Ой, мамочка, что же мне делать? – жалобно пропищала она.

– Одевайся! Быстрей! – скомандовала Марина, бросая Ольге одежду.

Глава 6

– Олюшка-аа! Где ты-ыы? – ласково вопрошал Георгий.

Ольга вбежала в холл. По-домашнему одетая, небрежно причесанная, в своем волнении по-особому очаровательная. Она уже взяла себя в руки и была с мужем мила, как обычно:

– Вернулся, мой дорогой? Очень рада. А у меня сюрприз.

– Что такое? – спросил Георгий, стараясь не обнаруживать своего волнения и пряча в карманы дрожащие руки.

– Пой-дем в ка-би-нет, – лукаво пропела Ольга и, отвернувшись, с горькой усмешкой подумала:

«Теперь эта комната – арена всех страшных событий в моей жизни».

– Сейчас, ангел мой, – как обычно, подражая отцу, сказал Георгий. – Я только умоюсь и приведу себя в порядок.

Он торопливо чмокнул Ольгу в щеку и заспешил в ванную.

– Тебе помочь, дорогой? – крикнула она ему вдогонку.

– Нет, нет, любимая, иди в кабинет, я скоро к тебе поднимусь.

Ольга сотворила презрительную гримаску и направилась к лестнице.

– Ну что? – перехватила ее по пути Марина, сторожившая у дверей своей комнаты.

Ольга молча пожала плечами.

– Как ты? Как он?

– Я, вроде, нормально, – ответила Ольга, – а вот он выглядит неважно: бледен, руки и губы дрожат, взгляд загнанный.

Марина ревниво заметила:

– Ты что, уже волнуешься о состоянии здоровья своего убийцы? Боишься, что у него не хватит сил с тобой расправиться?

Ольга смутилась:

– Нет, просто проявляю наблюдательность. У него дрожат руки и вообще…

– Что вообще?

– Не знаю, как-то не так все, не как обычно… Будто он чувствует. Жорик выглядит так, словно только что отведал мяса трупа.

– Да в чем? В чем это выражается? – содрогаясь, рассердилась Марина.

– Трудно объяснить.