Джинны пятой стихии

А еще разбирало любопытство — что же она сможет учуять под землей, кроме металлических труб? И действительно ли ее руки обладают целительной силой?.. Даже проблема снов отодвинулась, слегка затуманилась, тем более что за последний месяц не случилось ни одного. Словно и они взяли отпуск.

Подумать только, она знакома с Бариновым чуть больше полугода, но как все изменилось вокруг! Господи, да за тридцать лет не случалось такой насыщенности событий, таких кардинальных ломок привычек и взглядов…

Конечно, прошлую ее жизнь безоблачной и беспроблемной не назовешь. Как вспомнишь те периоды отчаяния, безумного страха, когда она оказывалась на грани колоссального нервного срыва из-за своих снов… Из-за осознания своего будущего как сумасшедшей, «тронутой», «больной на всю голову»… Дошла до того, что последние два-три года намеренно и последовательно начала превращать себя в подобие робота, бездушной ходячей ЭВМ.

И вот — словно взрыв!

Сны ее, оказывается, не беда, не несчастье, не предмет отчаяния, а уникальный дар… Но мало того! Оказывается, она может лечить людей своими собственными руками. А еще — чувствовать и осязать сквозь толщу земли…

Как все перевернулось…

Вот только — с головы на ноги или с ног на голову?.. Это — вопрос, и в нем еще разбираться и разбираться.

Или же все это происходит все-таки не с ней?

Может, все это ей просто-напросто представляется? И лежит она сейчас в одиночке, пристегнутая к койке ремнями, после хорошей дозы аминазина… или какой там еще нейролептик колют для успокоения?.. Лежит — и представляет: Баринова, Александру Васильевну, Игоря, Коровникова… И это все называется — ее внутренний мир.

Уф-ф!.. Нина перевела дыхание, покрутила головой. До какой только чертовщины не додумаешься, стоит только дать волю воображению. Это — отголоски прошлого.

Помнится, лет в пятнадцать на нее сильнейшее впечатление произвел «Таинственный незнакомец» Марка Твена. Но не рассуждениями о «нравственном чувстве», она тогда крайне неотчетливо представляла себе такие философские категории, как мораль и нравственность, добро и зло, причины и следствия… а заключительными строками, где главный герой осознает, что он единственный разум во Вселенной, что он и только он существует в реальности, а все остальное — только придумано им. В качестве единственного доступного развлечения, видимо.

Потом, уже из других книжек, она узнала ученое слово «солипсизм» и то, что за ним скрывается, а тогда с замиранием сердца примеряла на себя: каково это — быть единственным, всемогущим и всеведущим разумом во Вселенной?.. Когда нет ни галактик, ни звезд, ни планет, ни жизни, ни человечества. Нет ничего, кроме тебя. А все вокруг — только сон, замысловатый сон, и больше ничего…

И пришла к выводу — чушь! Красивая выдумка, забавная, даже привлекательная, однако — чепуха. А довод был, как ей представлялось, совершенно неубиваемый: всемогущий и всеведущий разум мог бы придумать что-нибудь более интересное, чем жизнь девочки-подростка из провинциального городка: ничем не выдающаяся, средняя по всем параметрам семья, унылая и скучная школа, подруги-задаваки, пацаны-придурки, летом — жара, зимой — холод…

Нет, можно было бы придумать что-нибудь поинтересней, позаковыристей, чтоб дух захватывало!

Но окружающий мир продолжал быть устроен достаточно серо, убого и обыденно, и сколько ни думай, сколько ни представляй, ничего вокруг не менялось. Даже трамвая в их городе не было!.. И не объявлялся прекрасный принц, не выводились на носу веснушки, человек не летел на Луну или на Марс, над городом не появлялись НЛО, язык дельфинов никто не мог расшифровать… и еще десятки, сотни замечательных и удивительных событий не происходили в мире. А должны были, если бы все это придумывал один-единственный разум. Тем более — ее разум.

Очередной этап в экспериментах Нина восприняла спокойно.

Все было как всегда. Они снова сидели в кабинете Баринова за чашкой кофе, а перед ней лежали два тома, переплетенных в синий ледерин. Толстый — годовой отчет о работе лаборатории в целом, раз в пять потоньше — сектора физиологии сна и сновидений. Первый она даже не стала брать в руки, а второй пролистала, нашла тему: «Исследование некоторых факторов квазипарадоксального сна (рабочее название — Эффект Афанасьевой)». Принялась читать, с трудом продираясь сквозь специфическую лексику, посмотрела несколько схем и графиков, фрагменты энцефалограмм — и со вздохом отложила в сторону.

— Увы, тяжко жить на свете бестолковым, Павел Филиппович!

— Да ладно вам! — не принял шутку Баринов. — Не прибедняйтесь. Кроме того, ничего нового для себя вы в отчете не найдете. Все нами говорено-переговорено, а отчет — для ученого совета. Кстати, визиты к Коровникову, а также эксперимент по биолокации в нем не отражены. Прошу учесть.

— Ого! — Нина с интересом посмотрела на него. — А почему, можно узнать?

Баринов усмехнулся, сухо и недобро.