Джо и Лори

Тем временем кузине Мег хотелось провалиться сквозь землю. Слушать все это было для нее невыносимо.

– Почему бы вам не пригласить ее на первый танец, мистер Брук? – предложила Хэрриет.

Брук сухо поклонился Мег и произнес:

– Я был бы счастлив.

Радость Мег от этого вечера начала рассеиваться. Ей не хотелось, чтобы Брук танцевал с ней из жалости.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, сгорая от стыда. – Вам вовсе не обязательно это делать.

Хэрриет и Брук, казалось, ничего не заметили.

– Вы просто душка! – сказала ему Леди, отправляя их к остальным танцующим. – А после вашего танца я подыщу ей другого партнера.

– Может, и вы окажете мне честь? – поинтересовался у нее Брук.

– Безусловно.

«Ой, нет». Мег казалось, что она вот-вот станет крохотной малышкой и исчезнет насовсем.

Брук отвесил Леди Хэт галантный поклон и повел Мег танцевать.

– Спасибо, – прошептала девушка, когда они отошли от Леди Хэт на приличное расстояние. – Крайне любезно с вашей стороны пригласить меня на танец.

– Нет, мисс Марч, это я должен вас благодарить, – ответил мистер Брук с теплой улыбкой на устах, словно успел позабыть о Хэрриет. – Я весь вечер только и ждал этой возможности и рад, что та леди мне ее предоставила.

Мег залилась краской и немного расслабилась.

Мистер Брук – Джон – снова стал тем, кем был раньше.

«Может, я сама все навоображала», – подумала девушка и закружилась в танце вместе с философом-героем.

Лори с интересом наблюдал за ними с другого конца залы.

Он видел, как его давний друг и воспитатель вел Мег в вальсе. Видел, какими счастливыми оба выглядели, кружась по залу в новейшем танце, совсем недавно завезенном из Лондона.

Именно по этой причине он попросил Брука сопроводить Мег домой этим вечером.

Лучшего решения и представить было нельзя, в этом Лори не сомневался, а если после совместного танца дружба между наставником и его подругой мисс Марч укрепится, он будет только рад. В таком случае она останется в Конкорде, рядом со своей семьей, что будет лучше для всех.

«В том числе для меня».

Видел он и другое: как Хэрриет смотрела на их танец, как быстро отыскала Брука в толпе, стоило закончиться музыке, как часто подхватывала его под руку. Бедняжка Мег была в ужасе, но молчала.

«Опять ее старые штучки».

Это было вполне в духе Хэрриет – увлечься Бруком, человеком без титула и денег, одно только присутствие которого в числе ее ухажеров довело бы мать-вдову до белого каления.

Подобное уже случалось, когда в Лондоне она закрутила роман с одним бедным музыкантом, приятелем Лори. Даже грозилась убежать с ним, что вызывало нескончаемые ссоры с матерью. Весь город гудел об этом несколько месяцев. Романтика бедности, ажитация от незаконной связи и прочая ересь – Хэрриет наслаждалась всем этим. И лишь угроза матери лишить ее наследства убедила Хэт отказаться от своей авантюры, как она в итоге и поступила, гневно и в слезах.

Возможно, это и послужило основной причиной переезда Кармайклов-Карлтропов в Нью-Йорк. Прямо об этом никто не говорил, но Лори понимал, что решение было мудрым: вдова увезла дочь в Америку ради ее же блага, пытаясь оставить произошедший скандальный инцидент позади.

Однако Хэрриет обладала талантом впутываться в приключения где бы она ни появлялась. Женихов у нее всегда было в избытке, бедных и не очень.

Лори не считал, что Брук чем-либо лучше того музыканта. В довершение к бедности и отсутствию титулов, последние несколько месяцев он был по уши влюблен в Мег Марч. Это видели все.

И даже чарующей красоте леди Кармайкл-Карлтроп, не говоря уже о внушительном состоянии, будет не под силу совратить Брука за один вечер.

Нет, невозможно.

«Ничто здесь не сравнится с яблонями у Орчард-хауса».

Леди Хэт издали перехватила его взгляд, приподнимая бокал с шампанским.

Лори взял бокал с проносимого мимо подноса и ответил тем же.

Она рассмеялась и затерялась в толпе.

Он залпом опрокинул бокал.

– Черт с ним, с Гарвардом.

Подумав об этом, Лори направился прочь из зала.

Добравшись до главного входа, возле которого ранее приказал извозчику ожидать его «на всякий случай», Лори вышел в жаркую летнюю ночь. Экипаж, припаркованный неподалеку, был готов умчать его к Стейнвей-холлу.

Лори забрался внутрь, веля кучеру ехать как можно быстрее. Они неслись по Бродвею, огибая ямы на мостовой и бранящихся на них прохожих, пока, наконец, не оказались перед входом в Стейнвей-холл. Лори позволили войти не сразу, но когда он предъявил квитанцию за билеты, указанная сумма на которой была настолько внушительной, что швейцару не оставалось ничего, кроме как впустить его. И он по темному коридору скользнул в зал.

Сцена пока пустовала, но свет уже был зажжен. Гул в зрительном зале сделался таким взволнованным, и Лори понял, что считанные секунды оставались до появления на сцене гвоздя программы – самого Диккенса.

Среди множества голов Лори искал глазами одну, со слегка растрепанными кудряшками.

Вот она.