Джо Стил

Спустя несколько секунд, гбровец дёрнул "Томми-ганом" в сторону двери.

— Ну, тогда, проходи, — хрипло произнёс он. От его дыхания тоже шёл пар. — Там составляют такой, типа список мудаков. Если хочешь вписать туда своё имя, то можешь. Тебе нужен парень по имени Лопатински. Кабинет 127, как зайдёшь — налево по коридору.

— Благодарю вас, сэр! — Майк знал об этом от других вредителей, тех, что уже внесли свои имена в список. Однако охранников нужно подмазывать. Если не станешь, будешь расплачиваться. Иногда, расплачиваться приходится, даже если подмазываешь.

Прежде чем впустить Майка внутрь, гбровец охлопал его. У него был нож, он его сделал из куска большой банки из-под кукурузы, и тщательно заточил о гранит. Такие имелись у большинства вредителей. Их использовали более как инструмент, нежели как оружие. Впрочем, Майк позаботился о том, чтобы спрятать нож в своём жалком, набитом опилками матрасе, перед тем, как идти сюда. Без разницы, насколько эти ножи распространены, они вне закона.

Внутри здания его окутала жара и яркий свет. Майк расстегнул куртку, чего не делал с ранней осени, за исключением еженедельного "скраба" с дезинфицирующим мылом. Восемь месяцев в году вредители дрожали. Но не гбровцы. Для них всё было легче.

Алоиз Лопатински был уорент-офицером^[158]. Не сержантом. Не лейтенантом. Ни то ни сё. У него имелась специальность, которая делала его полезным, но ему недоставало общей значимости, чтобы ему присвоили полноценное офицерское звание. Пока Майк стоял в дверном проёме кабинета N127 и ждал, пока его заметят, этот человек печатал какой-то рапорт с примечательной скоростью.

Долго ждать не пришлось. Лопатински поднял взгляд и сказал:

— Ты кто такой? Чего надо? — Не "Чего хочешь?" — занятный вариант, особенно, в исполнении гбровца.

— Салливан, Майкл, НЙ24601, сэр. Семнадцатый барак, — повторил Майк всё тот же ритуал. Затем добавил: — Джонси на улице сказал, это к вам надо обратиться, чтобы записаться в армию.

— В данный момент, никто ни из одного лагеря в армию не пойдёт. В смысле — ни один вредитель, несколько охранников отсюда уже записались, — произнёс уорент-офицер. — Я здесь занимаюсь тем, что составляю список тех, кто пожелает вызваться добровольцем, если и когда это будет разрешено.

— Хорошо, значит, это мне и нужно. — Майк снова повторил свои данные Лопатински. Гбровец занёс их в список. Затем Майк произнёс: — У меня срок от пяти до десяти. Я попал сюда в 1937 году, значит, через несколько месяцев меня могут выпустить.

— А ты ранняя пташка, да? — заметил Лопатински.

— Ну, типа того, — не без гордости ответил Майк. Он был ранней пташкой по сравнению с каким-нибудь Джоном Деннисоном, однако, после него сюда попало намного больше вредителей. Он продолжил: — Если меня на самом деле выпустят следующим летом, тогда я могу сразу отправиться в армию?

— Вопрос интересный. Насчёт ответа я не уверен. Разумеется, ты тоже не знаешь, выпустят ли тебя по нижнему порогу срока. Но, если тебя выпустят, а война всё ещё будет продолжаться… я не знаю, какими будут условия твоего освобождения. Не знаю я и того, сможешь ли ты пойти добровольцем. Можешь попытаться, и узнаешь, что будет.

— Ладно. Так и сделаю, как будет возможность. Если будет возможность. — Майк поколебался, прежде чем добавить. — Спасибо.

Он часто говорил это слово в адрес охранников. Им, впрочем, было без разницы; он всего лишь вредитель, который пытался подмазать шестерёнки. Произносить это слово от чистого сердца было труднее.

— Не за что, — ответил Лопатински. — А теперь, дуй обратно в барак. На улице холодно, мне это известно.

"А вот здесь не холодно", — подумал Майк. Однако сие саркастическое замечание он оставил при себе. Насколько он мог судить, Лопатински просто не хотел, чтобы он замёрз.

Майк коротко кивнул и вышел. Напоминание о том, что даже гбровец мог оказаться порядочным человеком, было одной из наиболее тревожных мыслей, что беспокоили его в последнее время.

* * *

Армия и флот США годами знали о том, что, возможно, им придётся сражаться с Японией. Как и любая другая армия мира, они разрабатывали всякие планы на будущее. Любой, даже генералы и адмиралы, видел, что Филиппины, пусть под американским управлением, но находящиеся вблизи потенциального противника, являлись территорией, которую япошки постараются захватить, как можно скорее.

В удержании цепи островов не было ни практического смысла, ни возможности, особенно, при наличии относительно небольшого американского гарнизона, и, пусть и более крупных, но слабее обученных местных филиппинских сил. Следовательно, план состоял в том, чтобы большинство американцев и, как можно больше местных, закрепились на Батаанском полуострове и держались там столько, сколько получится.