Джо Стил

Цитировать вслух он не стал, хотя, знал, что если бы сделал это, Гарнер опознал бы цитату. Любого, кто получал образование в небольшом техасском городке на рубеже веков, окунали в Шекспира точно так же, как окунают чайный пакетик в кипяток.

Не успел Чарли сказать хоть что-нибудь, как Гарнер продолжил:

— Знаете, я никогда не предполагал, что так долго просижу на этой должности. Когда я сказал, что буду выдвигаться, то думал, что будет один срок, ну, два, и всё. Джо Стил проиграет, или не пойдёт на третий срок, или чёрт его знает, что ещё. Показатель моих знаний, не так ли? То, что я с тех пор повидал… — Он покачал крупной головой. — В смысле, то, что я повидал за всю свою жизнь. Я родился через три с половиной года после окончания Войны Штатов. Осталось не так уж много людей, кто мог бы об этом заявить.

— Нет, немного. — Чарли ухмыльнулся ему. — В основном, это те, кто называют ту войну Гражданской.

— Сраные янки, все они, — без злобы произнёс Гарнер. — Когда я был пацаном, не было ни машин, ни самолётов, ни телефонов, ни радио, ни звукозаписи, ни телеков, ни кино, ни ламп накаливания, ни прочей херни. У нас были поезда, телеграф и газовые лампы, и мы считали себя самым развитым народом на поверхности Земли. А знаете, что ещё? Мы им и были.

— Наверное.

Чарли вырос во время появления всего того, о чём упомянул Гарнер. Однако он помнил, каким чудом казалось радио, и как переход от тишины к звуку навеки изменил кино. Сейчас, разумеется, телевидение снова меняло мир. Оно только появилось. Он всё видел, но не имел никакого понятия, чем всё обернётся.

— Впрочем, скажу вам кое-что другое, — произнёс Гарнер после очередной порции бурбона. — Я прожил на белом свете восемьдесят два года, но я не видел ничего, даже похожего на Джо Стила. А, Салливан?

— Чего?

— Можете взять на это кредит в банке, блядь.

* * *

Майк вошёл в Вакамацу. В данный момент, замок, разбомбленный США во время Второй Мировой, а затем осыпаемый снарядами с обеих сторон во время Японской войны, выглядел почти так же, как в старые времена. Япошки усердно трудились, чтобы собрать свою раздолбанную родину обратно воедино. По крайней мере, в Южной Японии, там, где американская помощь способствовала восстановлению того, что было разбомблено американскими пушками. Ситуация по другую сторону демилитаризованной зоны была суровее. Троцкого больше заботило то, что он может забрать из Северной Японии, чем то, что он может в неё привнести.

Именно поэтому, каждые несколько дней Майк слышал стрельбу вдоль демилитаризованной зоны. Некоторые северояпонцы голосовали ногами, демонстрируя своё отношение к режиму. По крайней мере, пытались. Переход через укреплённую границу — само по себе суровое занятие, даже без учёта всегда готовых пострелять часовых. С ними же, вы в буквальном смысле рисковали жизнью. Япошки и рисковали, поодиночке и группами.

Другим интересным моментом оказалось то, что не всех северояпонцев с радостью приветствовали по эту сторону границы. Не все, кто пересекал границу, бежали от коммунистической тирании. Некоторыми из тех, кто пересекал её, оказывались шпионы и агитаторы, которые проворачивали в Южной Японии свои северояпонские дела. А выяснить, кто есть кто, когда столько документов сгорело или взорвано, или утрачено ещё каким способом, было весьма непросто.

Шедшая по улице женщина вежливо поклонилась Майку, когда тот проходил мимо. Он отвесил ей ответный поклон, со словами:

— Konichiwa^[220].

Она улыбнулась, прикрыла рот ладонью и принялась заливисто хихикать. Он не сказал и не сделал ничего забавного. Как Майк уже успел убедиться, японцы вели себя так, когда удавалось застать их врасплох. Справившись со смехом, она ответила тем же "здравствуйте".

— Genki desu-ka?^[221] — спросил Майк.

Он не пытался продолжать пугать её своими крохами знаний японского. Он решил, что ей было где-то за тридцать, хотя, в отношении японских женщин, ни в чём нельзя быть уверенным. Каким бы ни был её возраст, несла она его достойно. Одета она была в белую хлопчатую блузку и чёрную юбку — гораздо лучший наряд в столь жаркую липкую летнюю погоду, чем его форма.

В ответ на его "как ваши дела?" (вообще-то, это значило что-то вроде: "У вас всё схвачено?", слово "genki" — очень хитрое), она заговорила на весьма сносном английском:

— Я в порядке, спасибо. А как вы поживаете?

— Отлично, благодарю. — Майк едва сам не хихикнул; она застала его врасплох. Он спросил: — Где вы так хорошо научились говорить?

— Я преподаю английский здесь, в Вакамацу. Много лет изучала до войны. Я рада, что вы считаете, что я хорошо говорю. Долгое время я им особо не пользовалась. Знаете, почему?

— Hai^[222]. — Майк кивнул.

До войны, всё, что было связано с Америкой, вызывало подозрения, потому что Америка была врагом. На какое-то время был позабыт даже бейсбол, который японцы приняли с большим воодушевлением.