Джо Стил

— Теперь я об этом знаю. А раньше не знала, — сказала Эсфирь. — Они заставили бомбу работать, а потом поджарили всех япошек в том городе. Хотя, представим, что было бы не так. Допустим, Троцкий успел бы первым. Что тогда Джо Стил сделал бы со всеми этими вредителями? Или с теми евреями?

Хороший вопрос, не так ли? Чарли решил, что предпочёл бы не знать ответ, как и Эсфирь. Так гораздо лучше.

— Этого не случилось, — сказал он. — Вот, что тебе следует запомнить. Это всё лишь твои тревоги. Всего этого не случилось.

— Знаю. Но мой народ приехал в Америку, чтобы больше не бояться погромов, как и я, впрочем, — сказала Эсфирь. — Вот, за что держалась Америка — жить, невзирая на то, кто ты. Но именно так не получилось, правда?

— Ой, не знаю. Недавно чистильщик обуви разговаривал с дворником, думая, что я не слышу. — Чарли не сказал, что оба они были цветными — на такой работе, кем они ещё могли быть? Он продолжил: — Один из них сказал: "Эт' Джо Стил сделал для равенства больше, чем любые другие четыре президента, что сможешь вспомнить". "Про что ты говоришь?" — спросил другой. И первый ответил ему: "Он обращается с каждым саусем одинаково — как с ниггером".

Эсфирь рассмеялась и одновременно выглядела ошеломлённой.

— Ужас какой!

— Именно так, — согласился Чарли. — Что на обед?

* * *

Майк вошёл в классную комнату с обычной смесью возбуждения и страха. Он предполагал, что то же самое испытывали актёры, когда поднимался занавес. Ему оказали лучший приём, чем обычно получали актёры. Все дети в помещении вскочили на ноги, поклонились и хором произнесли:

— Konichiwa, Sensei-san! — Затем повторили ту же фразу, но по-английски: — Доброе утро, учитель!

Когда Майк кланялся в ответ, делал он это не так низко, как они. Они всего лишь ученики средней школы, а он взрослый мужчина. Он не уловил всех деталей того, как японцы кланялись друг другу; он гадал, смог ли это сделать хоть один иностранец. Но общие представления у него имелись, и ему прощались промахи, поскольку он и был иностранцем, лучшего от него не ожидалось. Как и в случае с трёхлапым танцующим медведем, удивительно было, что у него вообще получилось хоть что-то, а не то, что получилось хорошо.

— Konichiwa, — произнёс он и: — Доброе утро! — Затем он поклонился Мидори Йанаи, как равный равному, и сказал: — Konichiwa, Sensei-san!

Её поклон оказался ниже, чем его, как женщины мужчине. Конституционная Монархия прописала равенство женщин законодательно. Майку эти игры удавались без труда. Людям, вроде неё, выросшим в старые времена, перемены давались тяжелее.

— Доброе утро, сержант Салливан, — произнесла она по-английски.

Пара последних лет, проведённые в его обществе улучшили произношение звука "р" в его звании и звука "л" в его фамилии. Она вновь обратилась по-японски к классу:

— Сержант Салливан сегодня пришёл, чтобы помочь вам с изучением английского.

— Спасибо вам, сержант Салливан! — хором по-английски пропели мальчики и девочки.

Большинство из них произнесло "Сарриван". В японском языке не было звука "л", они с трудом его слышали, не говоря уж о том, чтобы произносить. Также мало кто мог произнести "Спасибо" по-английски; звук "th" являлся ещё одним среди тех, которых в их языке не существовало.

— Для меня честь — прийти сюда, — произнёс Майк по-японски.

Эту фразу он произносил каждый раз, когда заходил в класс. К чести здесь относились серьёзно. Поскольку эту фразу он произносил часто, сделал он это хорошо. Когда он продолжил, то говорил уже не столь гладко. Он понимал, что его японский плох. Он об этом не переживал. Поскольку он уже какое-то время общался с Мидори, он знал достаточно, чтобы справляться здесь, а если он спотыкался, Мидори ему помогала.

— Когда я говорю на вашем языке, я ichiban baka gaijin. — Дети захихикали — он признал себя иностранцем глупее некуда, каковым и являлся. Под хихиканье Майк продолжал: — Но, когда вы говорите на моём языке — это вы ichiban baka gaijin.

Эти слова быстро заставили их замолчать. Они не привыкли думать о себе, как об иностранцах. У этого другого языка имелось своё место рождения, и над этой мыслью им ещё надо было поработать.

— Каждый раз, когда я говорю по-японски, я стараюсь делать это лучше, — сказал Майк. — Вам также следует каждый раз стараться говорить по-английски лучше.

Он учил их касаться кончиками языков задней стороны передних зубов, чтобы произносить звук "л", и просовывать языки между верхними и нижними зубами для произношения звука "th". Поскольку все эти звуки он произносил с детства, то и показывать у него получалось лучше, чем у Мидори Йанаи. Для неё эти звуки были такими же иностранными, как и для детей.

Он продолжил заниматься с ними речевыми упражнениями, дабы они слышали, как звучит речь носителя языка. Затем он перешёл к вопросам по-английски. Мальчик поднял руку. Майк кивнул ему.

— Почему в английском глагол ставится не в конце? — спросил он.

— А почему в японском он ставится в конце? — переспросил Майк.

Мальчик моргнул; для него это было естественно, как вода для рыбы. Майк продолжил: