Джо Стил

Конечно же, другим вариантом было совсем не медленное вымирание. Человек, который считал, что с него хватит, мог попытаться перебраться через колючую проволоку, не особо стараясь вести себя тихо. Либо пойти на охранника с топором, камнем или с голыми руками. И он умрёт, чаще всего даже не дотянувшись до гбровца. Некоторые вредители говорили, что за убийство заключённых, охранники получали премию. Этому Майк не верил. Будь это правдой, гораздо больше жалких, как их там, с номерами на одежде, легли бы в землю с цветочком на груди.

Даже при наличии снега на земле, некоторые оптимисты, либо придурки, с какой стороны посмотреть, убегали, когда бригада выходила в лес. Разумеется, в таких случаях, вечерняя перекличка отменялась. Как только отменялась перекличка, начинались поиски. Майк никогда не слышал, чтобы кому-нибудь удавалось уйти.

Некоторые погибали при попытке уйти. До тех пор, пока охране удавалось найти тела, это их не волновало. Труп тоже можно посчитать. Некоторые потенциальные беглецы осознавали, насколько далеко они находятся от человеческих существ, которые не содержатся в лагерях. Такие сдавались сами. Подобное также способствовало перекличке.

Насколько Майк мог судить, смерть лучше. В лагере имелись штрафные бараки, рядом с административным зданием. Камеры там были слишком крошечные, чтобы стоять или лежать. В штрафных бараках не было печей для отопления. Рацион состоял из хлеба и воды — мочи и дерьма, на тюремном жаргоне, который лежал в основе лагерного общения. Давали также немного. К тому моменту, когда вас выпускали, вы становились похожи на постоянно протекающую канализационную трубу.

Майк снова зевнул. Можно ли что-нибудь сделать? Мало что, насколько он мог судить. Джон Деннисон избрал лучший путь. Проживай день, борись, а с утренней побудкой начинай заново. Майк на секунду свесился с нар. Разглядеть плотника из Вайоминга при тусклом красном свете лампы он не мог.

Охранник ударил молотком по висящему на веревке стальному лому. Сигнал к выключению света. Вредители погасили керосиновые горелки. Лишь раскалённые угли в печи напоминали, что тьма в бараке не абсолютна. Майк сунул руки в карманы куртки, чтобы как можно лучше согреть их. Веки закрылись, словно гаражные ворота. Он уснул.

* * *

Гитлер продолжал орать по поводу Судетов. Насколько Чарли мог судить, Гитлер орал по любому поводу, словно трёхлетка, закативший истерику. Никто не всыпал ему пониже поясницы, когда он был трёхлеткой, поэтому он считал, что эта хрень у него сработает и сейчас. Рейнская область и "аншлюс" Австрии не смогли убедить его в обратном.

Единственная причина, почему он не мог сразу растоптать гадкую Чехословакию своими ботиночками, чтобы вернуть своих ручных немчиков, заключалась в том, что кто-нибудь мог его остановить, либо подать ему этих немцев на блюдечке с голубой каёмочкой. Если какие страны и могли его остановить, то это Англия и Франция. Но у них не хватило духа выполнить эту работу.

Джо Стил и Лев Троцкий подбадривали их с обеих сторон. Если разразится война, ни "красной" России, ни США не придётся ввязываться в эту драку всерьёз. Россия не граничила ни с Чехословакией, ни с Третьим Рейхом; от последствий Троцкого защищали Румыния, Польша и страны Прибалтики. А между Соединёнными Штатами и Фюрером лежала не только Атлантика, но и страны западных демократий.

Чарли счёл забавным, что президент и парень, которого в газетах прозвали "красным царём", оба призывали к одному и тому же, хотя сами друг друга ненавидели. Даже спустя двадцать лет после Февральской революции и большевистского переворота Соединённые Штаты отказывались признать "красных" законным правительством России. В немалой степени это означало, что США вообще не признавали никаких хозяев самой большой страны мира. Настоящий император и его семья мертвы, мертвее мёртвого. Керенский жил в Париже в изгнании вместе со множеством других русских эмигрантов, однако даже такой завзятый ненавистник Троцкого, как Джо Стил, не воспринимал Керенского всерьёз.

Чарли продолжал считать забавным хоровое пение Стила и Троцкого до тех пор, пока Даладье и Чемберлен, вместо того, чтобы сражаться за сохранение Чехословакии, и в самом деле преподнесли Судеты Гитлеру на блюдечке с голубой каёмочкой в Мюнхене. Гитлер пообещал, что это была его последняя территориальная претензия в Европе. Если он говорил правду, wunderbar^[144]. Если нет, дела обстояли не очень уж хорошо.

Но всё это происходило довольно далеко. На уме у Чарли были другие дела, поближе к дому. У Сары резались зубы, отчего и он и Эсфирь спали ещё меньше, чем обычно. Ещё пара столов рядом с его собственным опустела. Два репортёра исчезли без следа. Где они теперь? Где-то между Нью-Мексико и Северной Дакотой, так считали все вокруг.

Зазвонил телефон. Чарли снял трубку.

— Салливан, "АП".

— Скрябин, Белый Дом. — Молоток мог быть злобно-насмешливым. — С вами хочет встретиться президент.

— По какому поводу? — спросил Чарли, едва не поперхнувшись.