Джон Картер. Дочь тысячи джеддаков

The strength, agility, and blind ferocity of these two creatures is approached by nothing known to earthly man.	Сила, ловкость и ярость этих двух существ не похожи ни на что, известное земному человеку.
My beast had an advantage in his first hold, having sunk his mighty fangs far into the breast of his adversary; but the great arms and paws of the ape, backed by muscles far transcending those of the Martian men I had seen, had locked the throat of my guardian and slowly were choking out his life, and bending back his head and neck upon his body, where I momentarily expected the former to fall limp at the end of a broken neck.	Первый прием дал преимущество моему защитнику, так как его могучие когти впились в грудь его соперника, но огромные лапы и руки обезьяны, снабженные мускулами, значительно превосходящими мускулы виденных мною до сих пор марсиан, охватили горло моего стража и медленно выжимали из него жизнь, запрокинув ему голову назад, так что я был уверен, что тот каждую секунду может упасть со сломанной шеей.
In accomplishing this the ape was tearing away the entire front of its breast, which was held in the vise-like grip of the powerful jaws.	Грудь обезьяны была изодрана в клочья ужасными когтями моего спасителя.
Back and forth upon the floor they rolled, neither one emitting a sound of fear or pain.	Они катались по полу, причем ни один не издал ни звука ужаса или боли.
Presently I saw the great eyes of my beast bulging completely from their sockets and blood flowing from its nostrils.	Я видел, что глаза моего зверя совершенно вылезли из орбит, а из ноздрей его течет кровь.
That he was weakening perceptibly was evident, but so also was the ape, whose struggles were growing momentarily less.	Было совершенно очевидно, что он слабеет, но то же самое происходило и с обезьяной, движения которой делались все менее и менее резкими.
Suddenly I came to myself and, with that strange instinct which seems ever to prompt me to my duty, I seized the cudgel, which had fallen to the floor at the commencement of the battle, and swinging it with all the power of my earthly arms I crashed it full upon the head of the ape, crushing his skull as though it had been an eggshell.	Внезапно я пришел в себя и, следуя странному инстинкту, который всегда призывал меня к исполнению: моего долга, схватил дубину и, взмахнул ею, изо всей силы ударил обезьяну по голове, расколов ее череп, как яичную скорлупу.
Scarcely had the blow descended when I was confronted with a new danger.	Не успел я нанести этот удар, как уже стоял лицом к лицу с новой опасностью.
The ape's mate, recovered from its first shock of terror, had returned to the scene of the encounter by way of the interior of the building.	Товарищ обезьяны, пришедший в себя после первого ощущения ужаса, вернулся в дом каким-то внутренним выходом.
I glimpsed him just before he reached the doorway and the sight of him, now roaring as he perceived his lifeless fellow stretched upon the floor, and frothing at the mouth, in the extremity of his rage, filled me, I must confess, with dire forebodings.	Я заметил его прежде, чем он успел войти в дверь, и, должен сознаться, что при виде его, ревущего над безжизненным телом товарища, охваченного безграничной яростью, с пастью, покрытой пеной - мою душу охватили мрачные предчувствия.