Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни

Эволюция взаимоотношений пары, в значительной степени проходивших в конце шестидесятых на глазах у публики, оставила у многих наблюдателей впечатление, что эти двое – два сапога пара, но Джон и Йоко были наделены категорически непохожими темпераментами и разнонаправленными интересами. Этот аспект их союза нередко удивлял плохо знакомых с ними людей, которые свято верили, что пара – просто не разлей вода, если наблюдать их многочисленные антивоенные акции, особенно широко растиражированную «В постели за мир». Но невзирая ни на что, Ленноны смогли найти основу, чтобы стать единомышленниками даже в своих различиях. Взять, к примеру, большую склонность Йоко к суевериям. С годами она стала еще более зависимой от дежурной группы ясновидцев и нумерологов, которые помогали избрать практически каждый следующий шаг ее семьи. Посетителей «Дакоты» и потенциальных деловых партнеров нередко расспрашивали об их «числах» – дате и времени рождения, – прежде чем допустить в ближний круг. Джон, будучи скептиком с пожизненным стажем и хорошо известным бунтарем, не воспринимал все сверхъестественное настолько серьезно. И в то же время он безоговорочно доверял интуиции Йоко. Как вспоминала потом Роза, «хотя Джон и не верил в оккультизм, он определенно предпочитал не бросать вызов неизведанному. Он уважал и поддерживал любое решение, которое Йоко могла принять на основе предсказаний или советов ее консультантов». И почему бы Джон оспаривал этот метод принятия решений, каким бы необычным ни считал его заурядный мир? В поздние семидесятые победам Йоко, казалось, не будет конца, и это приносило больше всего пользы именно ему, Джону (28).

Как для Леннонов, так и для их работников, и, конечно, для жильцов «Дакоты», самой насущной ежедневной проблемой были битломаны, каждый день штурмовавшие здание в попытке поговорить по телефону, а лучше всего – увидеть своего кумира. В обычный день Винни Бодкин, седая, в очках на носу телефонистка на коммутаторе «Дакоты», принимала несколько десятков звонков фанатов, отчаянно пытающихся поговорить с Джоном или хотя бы с Йоко. С годами Винни прониклась особой симпатией к Леннону и с удовольствием помогала ему перехитрить папарацци. Однажды «через дорогу припарковалась машина, полная камер, и они стояли там день за днем, просто ожидая, когда он выйдет из дома. Но он сбежал от них через подвал, когда я его предупредила, – вспоминала Бодкин. – Телефон – вот наказание, конечно. Я принимаю в день от пятнадцати до двадцати звонков от людей, которые стремятся дозвониться до Леннона. Люди пробуют оставлять сообщения или пытаются приносить подарки» (29).

Не считая никогда не сдающей позиции прессы, зеваки, ежедневно часами простаивающие у «Дакоты», были вовсе не плохими людьми, иногда чрезмерно ретивыми, но безвредными.

Взять Блонду Бренду, как называли ее помощники Леннона. В 17 лет Бренда Спенсер сбежала из дому в надежде попасть на ежегодный «Битлфест» (позже известный как «Фестиваль для фанатов The Beatles») и – что, наверное, гораздо важнее – встретить Джона во плоти. «Джон называл меня “деревенской девчонкой”, – предавалась потом воспоминаниям Спенсер, – потому что как только он услышал мой акцент, сразу спросил, откуда я, и я ответила, что из Миннесоты». Джон впоследствии описывал ее как «девушку иззддддалека», как он говорил, преувеличенно заикаясь. В конце семидесятых Блонда Бренда смогла встретить Джона несколько раз, иногда ей удавалось поговорить с ним чуть дольше и радостно попозировать для фотографий. Фред полагал, что она отличалась от других поклонников, которые слонялись около здания днями напролет. Был момент, когда, как он вспоминал, его «охватило почти непреодолимое желание встряхнуть ее и крикнуть: “Бренда, Бренда, что ты здесь делаешь? В Нью-Йорке есть, наверное, миллион людей, которые были бы счастливы сесть рядом и поговорить с такой симпатичной девушкой, как ты. Джон Леннон такой же, как любой другой человек. Ты впустую тратишь время”» (30).

Также как и телефонистка Винни, 45-летний швейцар Хосе Пердомо был готов на все, чтобы помочь паре легче переносить ежедневное бремя знаменитости. Добрый Пердомо, кубинец, бежавший от режима Кастро, вставал грудью, чтобы сдержать поток визитеров, которые пытались встретиться с битлом. А когда они не стремились увидеться лично, то часто оставляли для Джона подарки. Как-то раз в одной из таких посылок обнаружилась загадочная смесь, похожая на толченый мел. Обеспокоенный тем, что нечто неприятное или даже опасное может попасть в руки прежде всего четырехлетнего Шона, Джон распорядился, чтобы впредь все непрошеные посылки выбрасывали в мусор.

Несмотря на все усилия работников «Дакоты», иногда поклонники все-таки умудрялись попасть в здание. У соседей Леннонов сама идея о случайных посетителях, проникающих в лабиринт общих коридоров, вызывала крайнюю обеспокоенность. Как говорил Уилбур Росс, инвестиционный банкир, а позже глава домоуправления, «нас тревожит вот что: если кто-то проник в здание, как мы его потом найдем?»