Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни

Но не только это. Надо признать, что, несмотря на присущие ему параноидальные ощущения, Джон чувствовал: жизнь в Нью-Йорке позволила обрести ту свободу, которой он долго не мог насладиться из-за своей знаменитости. Еще на заре славы The Beatles в начале шестидесятых пресса и публика фактически беспрерывно преследовали его. Годами он сталкивался с одним беспардонным вторжением в свое личное пространство за другим, начиная, пожалуй, с нашумевшего инцидента в феврале 1964 года, когда битлы решили поплавать в бассейне гостиницы «Довилль» в Майями-бич. После этого воду из бассейна разлили по бутылкам и продали, как «Битловскую воду». Позднее в том же году самодеятельные предприниматели продавали нарезанный на куски коврик из апартаментов в отеле «Эджуотер» в Сиэтле, где останавливались битлы. А потом была история с музыкальными ведущими из Чикаго. Они заполучили постельное белье из гостиничных номеров, где жили битлы по маршруту их первого американского тура, нарезали ткань на кусочки с дюйм (2,5 см) величиной и продавали их бьющимся в экстазе, жадным до сувениров фанатам (40).

Другие битлы думали так же, как Джон. На взгляд Джорджа Харрисона, понимание личного и экономического измерения битломании после целой жизни в постоянном статусе знаменитости приходило неизбежно и было простым: как он выразился, фанаты «платили деньги и орали». Но битлам приходилось расплачиваться своими нервами, а так платить намного труднее.

Для Джона важнейшей потерей всегда была утрата частной жизни, и он пришел к тому, что именно она – то самое главное, ради чего порой стоило жертвовать даже личной безопасностью. Он нехотя признавал, что нежелание нанимать охранников диктовалось не просто пацифистскими взглядами – «первым они убьют телохранителя», – но и мыслями о неизбежном вторжении в его пространство, без которого подобная круглосуточная охрана невозможна.

Джон обожал свободу и анонимность – Нью-Йорк, как бы там ни было, мог их привнести, а это то, чего ему не хватало бóльшую часть его взрослой жизни. Он с особым удовольствием говорил: «Я могу сейчас выйти из этих дверей и отправиться в ресторан. Знаете, как это здорово? Или пойти кино посмотреть? Я имею в виду, что люди хоть и подходят за автографом, но не докучают» (41).

Глава 3 Призрак

С течением лет ньюйоркцы станут все чаще вспоминать, как им довелось увидеть Джона Леннона во время его регулярных прогулок в Центральном парке, повстречать на перекрестке Западной 72-й улицы, когда он направлялся в одно из любимых своих кафе. В этих историях всегда было много общего: улыбающийся Джон радуется возможности прогуляться по городу, но вскоре его обязательно заметит фанат или прохожий. Поймав взгляд, Джон увидит в глазах вспышку узнавания «того самого битла», встреченного «в дикой природе». И в рассказах городских жителей Джон обязательно прикладывал палец к губам, будто говоря: «Тсс, это наша тайна».

По словам коренного вестсайдца Роберта Томпсона, настоящие ньюйоркцы соблюдают негласный принцип: звезды – это неотъемлемая часть городской жизни, и каким бы заслуженно или печально знаменитым ни был человек, ему полагается та же приватность, что безвестному соседу по очереди в ближайшем продуктовом магазинчике или пешеходу, бредущему по Амстердам-авеню. «Если встретишься глазами, мы можем улыбнуться друг другу, но никаких автографов, никаких фотографий. Если и говорятся какие-то слова, то это лаконичные комплименты по поводу нового фильма, записи, интервью, чего угодно. Но это все от души», – утверждает Томпсон (42).

Однако и при соблюдении таких правил ситуация иногда могла немного выйти из-под контроля. Время от времени неудержимые фанаты ходили вслед за Джоном по городу, в какой-то момент непременно заикаясь насчет автографа или совместной фотографии. Впрочем, это была не столь уж обременительная цена за возможность регулярно наведываться вместе с Шоном в YMCA на 63-й, где Джон учил сына плаванию[13]. Или катить Шона в коляске, прогуливаясь с Йоко в Центральном парке, прямо через дорогу от «Дакоты».

Бывало, его распирал невольный смех. Одна из любимых историй Джона была про то, как их с Йоко решил погрузить в романтическую атмосферу какой-то испанский скрипач. Он заметил их в ресторане и начал играть Yesterday – песню Маккартни. «Он не мог понять, что я не писал эту песню. Но, я думаю, он не мог бы ходить от столика к столику, играя I Am The Walrus». Потом музыкант набрался смелости и попросил Джона расписаться прямо на скрипке, и бывший битл с готовностью выполнил просьбу.

В последние годы Леннон полюбил проводить послеполуденное время в кафе «Палм Корт» при отеле «Плаза». Порой рядом с его столиком останавливался турист, чтобы спросить: «А вы не Джон Леннон?» К тому моменту Джон для мягкой острастки ввел в свой обиход разные ответы на этот вопрос, вроде «мне часто это говорят» или «хотел бы я иметь его деньги» (43).