Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни

Притом что в его распоряжении находились лучшие инструменты – и новые, и старые, – Джон предпочитал сочинять песни исключительно спорадически. Нередко, как это повелось еще со времен его раннего рассвета, они возникали по частям, беспорядочными отрывками. В лучшие годы The Beatles и уже вне группы Леннон собирал эти бог весть когда написанные фрагменты в великолепное, не обнаруживающее никаких «швов» целое, и музыкальное качество этого целого превосходило качество составных частей.

К осени 1979 года дистанция от последнего «творческого запоя» Джона уже измерялась годами. Конечно, он время от времени мог сочинить новую музыкальную жемчужину – идеи переполняли его, сколько он себя помнил. Настоящая проблема возникала, когда эти идеи нужно было воплотить и в конце концов вдохновиться настолько, чтобы перенести мимолетно возникающие зарисовки из крепости в «Дакоте» в какую-нибудь из лучших в городе студий звукозаписи.

К концу семидесятых в Нью-Йорке работало несколько студий высшего класса, собравших лучшие технические достижения того времени, в том числе культовая Record Plant на Западной 44-й, которой тогда владел и распоряжался звукорежиссер Рой Цикала; Electric Lady Studios в Гринвич Вилладж – ее в 1970-м основал Джими Хендрикс; высокотехнологичная Hit Factory на Таймс Сквер; и появившаяся недавно Power Station около 53-й улицы в Адской кухне[26].

Но услугами городских студий Леннон пользовался в очень редких и потому еще более ценных случаях. Он любил рассказывать друзьям и тем, кому доверял, что чувствует себя свободным от железных оков профессионального контракта, но при этом все равно думал о музыке. Он представлял даже альбом-продолжение его пластинки Rock‘n‘Roll. Было придумано красивое название – Between The Lines («Между строк»), и Леннон планировал сотрудничать при записи альбома с приглашенным гитаристом-виртуозом Карлосом Аломаром. В январе 1975-го Джон и Дэвид Боуи сымпровизировали вместе с Карлосом возглавивший хит-парады сингл Fame. А в марте того же года Джон сказал в интервью на Би-би-си (программа Old Grey Whistle Test), что «у меня три четверти нового альбома записаны на клочках бумаги – это обычное дело. И сейчас я занимаюсь тем, что смотрю и отчасти аранжирую их перед тем, как пойти в студию» (69).

И в то же время Леннону нравилось думать, что Rock‘n‘Roll – его последняя долгоиграющая пластинка, своего рода прощание с музыкальной индустрией. Для него это было завершением полного круга.

Даже обложка альбома, на которую поместили фото Джона в кожаной куртке, стоящего в дверном проеме в Гамбурге – фотография из самого начала шестидесятых, еще до славы The Beatles, – вносила вклад в эту жизненную симметрию. В Just Because, заключительной песне альбома, Джон произносит выдуманное словечко «аутро»[27] и объявляет: «Доктор Уинстон О’Буги желает доброй ночи из студии Record Plant, Нью-Йорк. Надеемся, вы отлично провели время. Тут все передают привет. До свидания». Позже Джон рассказывал, что «в голове какой-то голосок спросил: “Ты и вправду прощаешься?” Я тогда не подумал об этом. Я все еще был в разлуке с Йоко, не было ребенка, но где-то глубоко голос спрашивал: “Ты прощаешься со всем этим?” Просто вспыхнуло в голове, как предчувствие» (70).

Но, как обычно, Джон держался двух противоположных мнений о предмете. Действительно, его бесконечно плодовитый и вечно колеблющийся разум, возможно, был самой заметной чертой его характера. Неисправимая «белая ворона», при этом постоянно меняющая отношение практически ко всему и ко всем, в том числе и, возможно, больше чего бы то ни было – к самому себе. «Я его очень любил», – тепло вспоминал своего друга журналист Рэй Конноли, однако несомненно и то, подчеркивает он, что «Джон Леннон был сложной, часто противоречивой личностью» (71).

Семидесятые шли своим чередом, и Джон иногда встречал Мэй Пэнг – она любила его и после того, как он вернулся к Йоко. В декабре 1978 года Мэй увидела его, и ей показалось, что Джон особенно уязвим и не уверен в себе. Когда им удавалось встретиться после возвращения Джона в лоно «Дакоты», пара часто предавалась ностальгическим воспоминаниям о «потерянных выходных» и времени, проведенном вместе. В тот декабрьский день они даже говорили о Reminiscing Литтл Ривер Бэнд, как о «своей песне». Их разговор неизбежно коснулся темы музыки, и Мэй спросила, задумывался ли он когда-нибудь о том, чтобы опять писать песни и вернуться в студию. «Конечно, – ответил Джон. – Я никогда не переставал хотеть заниматься музыкой» (72).

Глава 4 На руинах эмоций