Джон Леннон, Битлз и... я

Подробности концерта в Литерленде обсуждались позднее в одном из выпусков «Мерси Бит» — местной газеты, выходившей 2 раза в месяц, главным редактором которой в то время — летом 1961 года — был ее основатель, Билл Харри. Он тоже когда-то учился в Художественном колледже и хорошо знал Стью Сатклиффа и Джона Леннона. Статья на три колонки, содержавшая ряд высказываний Келли, была озаглавлена: «Человек, который открыл БИТЛЗ». Многие люди впоследствии оспаривали эту честь, но «Мерси Бит» подчеркивала в одной из статей, опубликованной где-то между 20 июня и 4 июля 1963 года, что Брайан Келли был первым промоутером, «действительно поверившим в судьбу группы», и что «первое представление в мэрии Литерленда явилось настоящим поворотным событием в карьере БИТЛЗ». (Что касается меня, то я всегда думал, что первой была Мо!) Келли говорил, что у него не было группы для этого важного представления в Литерленде, но случаю было угодно, чтобы ему позвонил перед самым Рождеством Боб Вулер и спас таким образом ситуацию. Мистер Келли продолжает:

— Боб Вулер сказал мне: «Я встретил одну группу в клубе „Джакаранда“ (мы там были не для того, чтобы играть, а просто убивали время); парни совершенно свободны, — продолжал он. — Они запросили восемь фунтов, вам это подойдет?» «Нет! Только не за такую цену! Группа ведь не привлечет достаточно народу, чтобы требовать такой гонорар…» Мы согласились на том, чтобы заплатить им шесть фунтов. Когда я увидел их в первый вечер, то совершенно обалдел. Их музыка пульсировала захватывающим, неистовым ритмом, и я прекрасно понял, что она принесет большой доход. Под конец вечера я приставил двух вышибал к дверям их уборной, чтобы не допустить туда других импресарио, находившихся в зале. Я повидался с ними и договорился, что несколько месяцев они будут выступать исключительно у меня.

Сам Вулер описывал выступление БИТЛЗ в Литерленде как «необыкновенный вечер» в статье, написанной им для «Мерси Бит» и вышедшей между 31 августа и 14 сентября 1961 года. Когда его попросили объяснить наш головокружительный взлет, он ответил, что «это произошло потому, что мы воскресили подлинный рок-н-ролл, обязанный своим происхождением черным американским певцам». Он сказал также, что мы «…появились на сцене в тот самый момент, когда исполнители, вроде Клиффа Ричарда, изгнали из музыки какую бы то ни было жизненность; музыканты, как „Шедоуз“[13] и их многочисленные подражатели просто баловались электроникой. Их музыка была бездушной и была оттеснена настоящим динамизмом, оживляющим чувства. В БИТЛЗ есть священный огонь, от которого загораются толпы.» Он продолжал, описывая нас, как «настоящие динамо-машины во плоти и крови, выплескивающие невероятную энергию, генераторы неотразимого ритма». Он говорил о том, что мы — прекрасные музыканты и очень привлекательны физически. «Возьмем, к примеру, Пита Беста с его мрачным и суровым видом: он великолепен за своей установкой, ну прямо юный Джефф Чандлер».

Конечно же, все эти похвалы Вулера звучали для нас, как музыка (хоть он и забыл упомянуть имена других БИТЛЗ). Что касается меня, то я вовсе не был таким уж надутым, как он говорил, но готов признать, что улыбался, может быть, действительно меньше, чем другие. Честно говоря, я не вполне отдавал себе в этом отчета, потому что все свое внимание концентрировал на ритме, стуча, как бешеный. Загороженный установкой, я не мог поддерживать шутовство Джона с Полом. Признаться, я имел привычку играть с опущенными глазами, что заставляло неверно считать, будто я мрачен или стеснителен. Я был не таким уж сдержанным, но то, что я, как и Джордж Харрисон, принимал свою игру всерьез, — это факт. Улыбался я или нет, но я пользовался особым вниманием девушек.

Как и другие члены группы, я постоянно подвергался нападкам парней, которые (не без основания) считали, что мы отбиваем у них подружек.

После концерта в Литерленде наша популярность возросла, и стычки стали постоянными и практически неизбежными. Мы не могли даже спокойно выпить стакан в каком-нибудь пабе, без того чтобы быть атакованными «черными рубашками», разозленными потерей любовниц, и искавшими нас повсюду, где бы мы ни играли. Однако насилие не достигало такого размаха, как в Гамбурге, где мы были свидетелями разборок между вышибалами, и каких разборок!