Джон Леннон навсегда

Он уже давно хотел сочинить песню, которая стала бы такой же знаменитой, как, например, «We Shall Overcome» («Мы преодолеем»). Новая песня должна была стать еще более актуальной, чем вещь Пита Сигера.

22 мая он написал эту песню и впервые сыграл ее в предпоследний вечер монреальской акции собравшимся в комнате отеля друзьям. Уже в следующую ночь комната была переоборудована в студию звукозаписи восьмидорожечным записывающим аппаратом. Премьера состоялась.

Это была простая, но необыкновенно завораживающая мелодия. Ритм соответствовал маршу демонстрантов, текст выражал страстное стремление целого поколения к миру. Стихийность события — все, кто был в комнате в момент записи, образовали импровизированный хор, — лишила песню коммерческого оттенка.

Гости отеля из соседней комнаты были первыми, кому в уши ввинтился энергичный рефрен:

«All we are saying is give peace a chance…»

Песня «Give Peace A Chance» («Дайте миру шанс»), которая 4 июля вместе с композицией «Remember Love» («Вспомни о любви») увидела свет на новом сингле, достигла в Англии второго, а в США — лишь 14-го места в национальных хит-парадах.

И все же эта новинка обошла земной шар не как «вторая». Где бы ни собирались в те дни демонстранты — в Вашингтоне, Беркли, Западном Берлине, Лондоне или Токио, — всюду, где выступали за мир и уважение к правам человека, их сопровождала песня Леннона «Дайте миру шанс». Гениальное произведение стало гимном антивоенного движения.

15 ноября в Вашингтоне на улицы вышли полмиллиона демонстрантов, не желающих, чтобы их соотечественники проливали кровь во Вьетнаме и убивали людей только за то, что они пожелали стать свободными. Без конца над колоннами грохотало: «Дайте миру шанс!»

Во время концерта Боба Дилана под открытым небом на острове Уайт (1969).

Джон, который увидел все это по телевизору, тихо сказал: «Это был один из самых великих моментов моей жизни…»

Пытаться осмыслить действия Джона в период сольной карьеры только как стремление к миру значило бы пройти мимо реального положения вещей и не отдать должного противоречивости его натуры.

Джон чувствовал себя обязанным пацифизму и выступал за принцип ненасилия. Его вдохновляла жизнь таких борцов духа, как Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг. Леннон не был искушен в политике и слабо разбирался в глубинных причинах войн и социальной несправедливости. Он оставался поп-звездой, но уже пришел к убеждению, что мир должен быть изменен к лучшему. И он хотел сделать для этого всё, что мог. Его талант определял выбор средств.

При этом сугубо личные проблемы тесно переплетались с политической деятельностью. Иногда они даже сталкивались. Его жизнь и творчество дают тому немало примеров.

Джон все еще был под властью наркотиков, хотя пытался в одиночку освободиться от этого. Он дал привязать себя к стулу, получал еду и напитки — все, что хотел, только не наркотики. Но выдержал лишь тридцать шесть часов отчаянных мучений. Насильственный курс не решил проблему.

С большой надеждой он и Йоко ждали декабря — там, наконец, должно было осуществиться их самое страстное желание — рождение Их ребенка. Но в начале октября у Йоко опять произошел выкидыш. Это был удар, глубоко поразивший обоих.

Осень принесла с собой очередное крушение: вопреки стараниям Аллена Клейна «Северные песни» не дали прибыли.

Все, что делали Джон и Йоко независимо от «Битлз», неотвратимо углубляло пропасть между ними. Она становилась непреодолимой.

Следующий сингл, поступивший на рынок после «Дайте миру шанс», подарил миру песни «Cold Turkey» («Холодная Турция») и «Don't Worry Kyoko» («He тревожься, Кьоко»).

Джон Леннон и Йоко Оно с ее пятилетней дочерью Кьоко (1969).

В «Холодной Турции» Джон описал свои мучения в момент «очищения» от наркотиков; в песне «Не тревожься, Кьоко» Оно пронзительными воплями жаловалась на то, что при разводе с Тони Коксом вопрос о ее дочери решился не в пользу матери.

«Холодная Турция» была энергичной песней-протестом против наркотического зелья. Она возникла на основе собственного печального опыта. Джон, которого часто критиковали за то, что он безответственным образом распевал о разноцветных чудесах наркотических джунглей, завоевал новой песней симпатии не только старшего поколения.

Thirty — six hours / Growing in pain
Praying to someone / Free me again
О I'll be a good boy / Please make me well
I'll promise you anything / Get me out of this hell…