Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Почему до завтра? Почему я должна ждать? Почему вы осуждаете меня на целую ночь страданий, в то время как можете оживить несколькими словами?

— Ничто не облегчит вашей горести, сударыня, скорее усилит её. Не принуждайте меня более, это бесполезно. Если мы встретимся утром, я расскажу вам всё. А если нет, Божье благословение да пребудет с вами! Спокойной ночи!

Увидев, что ей больше ничего не добиться от него, Кэт удалилась. Оставшись снова один, Старый Красавец стал порицать себя за то, что не сделал Кэт участницей своих страданий. Соединив своё горе, они могли бы найти взаимное утешение. И он почти решился исполнить это намерение, но прежде, чем дошёл до двери, доброе побуждение исчезло, и несчастный вернулся к своему жестокому решению.

— Не будь слаб, — шептал он. — Не будь слаб. Она должна умереть!

Он снова вернулся в свой кабинет и, открыв ящик письменного стола, взял связку писем. Он начал читать их, но чувства, вызванные чтением, заставили его перестать. Затем он взял небольшой портрет своей жены и, глядя на него с нескрываемым обожанием, восклицал:

— Ах, эти черты пленили меня! Как красива она, как бесхитростна! Как страстно я любил её! Но любовь исчезла навсегда, — прибавил он, бросив портрет на землю и топча его. — Я пробудился от безумного сна и вижу, что меня обманули. Любила ли она меня когда-нибудь? Нет, нет, никогда, никогда!

Чувства эти были столь мучительны, что ему казалось, будто он сейчас умрёт. Очнувшись от припадка боли, Уилсон снова положил письма в ящик и открыл шкафчик, из которого вынул небольшую шкатулку с лекарствами. Несколько минут он стоял в нерешительности, опустив руки, и глядел на шкатулку. Выражение его мрачного лица было отталкивающее. Наконец, он взял небольшой ключ и приложил к шкатулке, но рука его дрожала так сильно, что после нескольких бесплодных попыток ключ выпал из руки.

— Будь я суеверен, я счёл бы это за вмешательство какого-нибудь доброго духа с целью отвратить меня от моего намерения, — прошептал он. — Но меня ничто не удержит. Стоит мне подумать о нанесённом оскорблении, и я становлюсь непреклонным.

С этими словами он отпер шкатулку и вынул из неё склянку, наполненную прозрачной, как вода, жидкостью. Снова охватила его нервная дрожь, и в своём возбуждении он чуть не уронил склянку. Едва успел он подхватить её, как неожиданное появление жены помешало ему.

— Я пришла узнать, что с вами, — сказала она. — Леди Кэт рассказала мне, что вы чем-то расстроены. Вы чувствуете себя нездоровым? Вы страшно бледны. В чём дело?

— Ничего, ничего, — ответил он торопливо. — Не беспокойтесь обо мне. Мне скоро будет лучше. Я собирался зайти в вашу комнату, чтобы сказать вам «доброй ночи», прежде чем отправиться к леди Берг, но так как вы здесь, то, пожалуйста, садитесь. Мне нужно кое-что сообщить вам.

— Ну хорошо, только не задерживайте меня долго. Я очень устала и хочу выспаться, — сказала она, протяжно зевая.

— Посвятите мне несколько минут. Вы скоро будете спать долго и глубоко, — сказал он мрачным голосом, пристально глядя на неё.

— Как странно вы смотрите на меня! — воскликнула Белинда. — Кэт говорила, что с вами творится сегодня неладное. Да, вижу, что это верно. Ну, улыбнитесь немножко! Да вас испугается всякий, если вы станете так дико смотреть. Вы напоминаете мне Синюю Бороду из волшебной сказки, когда он собирается отрубить голову своей жене. Надеюсь, вы не собираетесь убить меня?

— Убить вас! — отозвался Уилсон. — Кто внушил вам эту безумную мысль?

— Да ваши свирепые взгляды. Говорят, будто вы так ревнивы, что способны совершить какое-нибудь ужасное убийство. Но я не боюсь этого. Вы слишком любите свою Белинду, чтобы отрубить ей голову. Не так ли, господин Синяя Борода?

— Разве я обращался с вами иначе, как с нежностью, с тех пор как мы поженились? — спросил Старый Красавец.

— Ваше поведение вообще было похвально, но по временам у вас обнаруживаются странные вспышки. К счастью, я не обращаю на них внимания.

— Ответьте мне на один вопрос, Белинда: раскаивались ли вы когда-нибудь в том, что вышли за меня замуж?

— Раскаивалась ли? Конечно, даже сотни раз. Всякий раз, как мы немножко поссоримся, я желаю развода, но затем вы неизменно делаете мне такие хорошие подарки, что я рада примириться. Кстати, вы ведь не дали мне бриллиантового ожерелья, которое обещали после нашей последней ссоры.

— Ну, довольно этих пустяков, сударыня! — строго сказал Уилсон. — Мне нужно совсем о другом переговорить с вами. Страшные истории рассказали мне о вас — истории, угрожающие вам самим и моему честному имени.

— И вы поверили этим сплетням? Вы считаете меня способной на такое дурное поведение? — воскликнула она, гордо выпрямившись во весь рост и глядя на него с негодующим презрением.