Джон Лоу. Игрок в тени короны

Герцог Ноайль начал свои насильственные меры, направленные к уменьшению государственного долга, с перечеканки монеты. Он поднял ценность луидора с 14 ливров до 20, а кроны — с 3 ливров 10 су до 5 ливров. Благодаря этим преступным средствам, он рассчитывал получить прибыль в 200 миллионов. Но удалось выручить лишь немного более четверти этой суммы, так как громадное количество золота ушло из королевства. Следующий его приём относился к обеспечениям общества. Все владельцы государственных бумаг и обязательств, по которым должником являлось правительство, получили приказание представить их в Следственную Комиссию. После тщательного просмотра, эти бумаги были заменены 4-процентными «государственными билетами» (billets d’etat). Но тут уменьшение ценности было столь велико, что бумага, стоившая раньше 100 франков, понизилась до двадцати. Судилище, облечённое чрезвычайными полномочиями для просмотра и наказания мошенничавших подрядчиков и находящихся в подозрении похитителей государственной казны, заняло помещение в бывшем монастыре Великих Августинцев, расположенном на набережной того же имени. Немедленно после открытия этого грозного учреждения, были арестованы некоторые богатые капиталисты и заключены в Бастилию[61], где должны были сидеть до тех пор, пока не предстанут пред Судебной Палатой. Чтобы предупредить побеги, было запрещено всем смотрителям почтовых станций давать кому-либо лошадей или экипажи. В то же время все «фермеры» получили приказ не отлучаться, под страхом смерти, более чем на одно лье[62] от своего местопребывания. Всякий, кто за последние 27 лет получал выгоды, посредственно или непосредственно, от дел, имеющих отношение к государству, обязывался дать точный отчёт о своих делах и приобретениях в течение этого времени, и всякое ложное показание влекло за собой осуждение на галеры, помимо конфискации имущества в казну.

В комнате, прилегавшей к большой зале, где происходили заседания суда, были поставлены орудия пытки, и ими часто пользовались во время допросов обвиняемых. Члены Палаты назначили вознаграждение за донос. Слугам позволяли давать показания против своих господ под чужими именами, сыновей побуждали доносить на своих отцов. В награду за предательство слугам назначалась пятая часть отобранного имущества, причём оказывалось покровительство доносчику против его собственных заимодавцев. Члены судилища пошли ещё дальше: чтобы привлечь на свою сторону народ, они иногда выдавали часть отобранного имущества жителям того округа, в котором жил осуждённый. Ужас и отчаяние охватили всех капиталистов, никто из имевших деньги не мог чувствовать себя в безопасности. Будучи лишены возможности уехать из Парижа, они были почти пленниками в своих собственных великолепных домах. Богатство стало преступлением, несчастные его владельцы не могли стать свободными, даже отдав имущество. Покупка обстановки, картин, товаров или серебряного сервиза, принадлежавшего подозреваемому лицу, являлась преступлением. Из-за этого многие лица были выставлены к позорному столбу на посмеяние черни, которая, ненавидя богатство, радовалась их наказанию, некоторые были повешены. Чем более расширялась работа Судебной Палаты, тем сильнее возрастал вызываемый ею ужас. Деньги скрылись, роскошь исчезла, расходы делались только на необходимые потребности. Иные, с опасностью для жизни, искали спасения в бегстве, другие кончали самоубийством. Очень многие покупали безопасность взятками. Фаворитки регента получали большие суммы денег за покровительство, и придворные начали торговать своим влиянием, предлагая услуги для смягчения наказаний осуждённых или для уменьшения пеней.