Джон Лоу. Игрок в тени короны

Правительство выдавало своим заимодавцам обязательства, по которым платила Компания Индий. Со своей стороны, Лоу сначала выпустил 100 000 новых паёв по нарицательной цене в 500 ливров каждый, но удержал за собой премию, равную той, которая была получена старыми паями. Эта премия, составлявшая 1000%, сразу подняла цену этих паёв до 5000 каждый. Эти паи, названные пятисотками (les Cinq-Cents), могли быть оплачиваемы в 10 сроков, по 500 ливров в каждый раз. Стремление публики достать пятисотки доходило до чудовищных размеров. Никогда не было ничего подобного. У всех как бы закружилась голова. Не оговаривалось никаких условий, в отличие от выпуска «дочек» и «внучек». Пай, доставлявший целое состояние, мог быть получен по уплате кассиру Компании всего пятисот ливров. Жадность публики казалась ненасытной. При объявлении о подписке, улица Вивьен была наполнена безумствующей, кричащей толпой, насильно проталкивающейся к отелю Мазарини, который охранялся отрядом солдат.

Беспрестанно осаждались толпой не только конторки кассиров, но все передние, лестницы, даже дворы отеля. «В течение нескольких дней и ночей, — передаёт Лемонтей, — длинная вереница приближалась к банку, как тесная колонна, которую не могли бы рассеять ни сон, ни голод, ни жажда. Но при роковом возгласе о прекращении подписки все рассеялись». Такой же осаде подвергся отель Джона Лоу. Давали крупные взятки, употребляли необычайный хитрости, о которых мы ещё будем иметь случай говорить, для того чтобы добиться доступа к нему Привратники Компании также получали очень много за то, чтобы внести в список имена желавших записаться; некоторые лица, одевшись в ливрею мистера Лоу получали немедленный пропуск в кассы. Так как цена паёв возрастала с часу на час, то росло и страстное желание владеть этими волшебными бумагами. Среди всего этого безумства и возбуждения спокойными оставались только банкиры и маклеры на улице Кенкампуа. Спокойствие их было понятно: они знали, что бумаги будут принесены им различными должностными лицами Компании, с которыми они вошли в сделку так что только через посредство этих лиц и могли быть выданы паи. Чудесную картину улицы Кенкампуа в пору этой горячки нарисовал Дюгошан, очевидец изображённых им сцен:

«Эта знаменитая улица, которая уже с незапамятных времён служила местом свидания дельцов, игравших в бумаги, была избрана местом свидания всех, работавших при зарождении Системы. Банкиры, теперь весьма разбогатевшие, начали торговать паями и Западной Компании, и Анти-Системы. Тут гонялись и за государственными векселями, хотя они находились в опале за то, что не были представлены Следственной Комиссии. Торговали также государственными билетами, хотя обесценивание, которому они подверглись в руках Судебной Палаты, уменьшило их стоимость на половину. В прежнее время такие сделки происходили в домах и конторах, но как только действия Системы стали разрастаться, все миссисиписты собирались публично, с непокрытыми головами, на улице. Когда первые шаги Джона вызывали различный мнения, они начинали болтать о новостях и как бы случайно переходили к делу, в подражание купцам, ежедневно посещающим Биржи Лондона и Амстердама. По мере того, как паи Западной Компании подымались, росли и эти собрания, а соединение этой Компании с Компанией Индий ещё более увеличило их число. Когда же Анти-Система лишилась своих Главных Ферм, это происшествие, в связи с другими неожиданными обстоятельствами, которые быстро последовали за ним, привело сюда всех владевших и не владевших процентными бумагами. Первые приходили, чтобы продавать и покупать по десять-двадцать раз в день, вторые — чтобы предлагать свои услуги в качестве маклеров. Иные, предвидя, что земля на этой улице так поднимется в цене, что 10 квадратных футов будут стоить иного поместья, стали сдавать дома и комнаты целиком или частями игрокам на бумаги, которые толпой стремились устроить здесь свои конторы. Эта предусмотрительность обогатила сметливых людей. Конторы сдавались по 200, 300 и даже 400 ливров в месяц, смотря по размерам, из этих цифр можно заключить, каковы были прибыли от дома, содержащего в себе 30-40 контор. Все дома на Кенкампуа и на прилежащих к ней улицах были разделены на конторы, не исключая даже чердаков и погребов. Мелкий ремесленник, работавший в сарайчике, расположенном против садового забора знаменитого банкира Туртона, превратил свою невзыскательную мастерскую в контору, уставив её стульями для удобства дам, которых любопытство привлекало сюда. Видя, что это приносит ему большие выгоды, он бросил своё ремесло и разжился перьями и бумагой для тех, которые заключали сделки в его лавке. Он стал зарабатывать по 200 ливров в день.