Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.

— Мадам, мадам, Вам нельзя так волноваться! — чуткие белые руки сиделки порхали над одеялом, больше успокаивая вздорную госпожу, чем поправляя складки ткани, — Вот так, все хорошо. Я почувствовал себя лишним, что было чертовски глупо, ведь я пришел выполнять порученную мне работу. Мисс Эванс поманила меня в сторону и, приблизив свое лицо к моему, тихо сказала:

— Она приняла Вас за своего погибшего мужа. Проявите чуткость, у бедняжки непростой характер. Я поразился тому, с какой теплотой и пониманием относится она к своей хозяйке, которая, я своими глазами видел, обращалась с ней более чем грубо. И, напустив на себя добродушный и вежливый вид, я приступил к работе. Сведения, полученные от моего предшественника, полностью подтвердились — леди Офелия страдала от тяжелейшего сердечного недуга, что было, впрочем, вполне объяснимо ее возрастом. Но кроме этих очевидных симптомов я обратил внимание и на некие иные странности. Когда старушка задремала, я поинтересовался у сиделки, как часто ее госпоже мерещится покойник.

— Уже с месяц, может больше, — мисс Эванс грустно вздохнула, — Он упал с лестницы и насмерть разбился около пятнадцати лет назад. Жуткая трагедия, доктор. Сэр Уильям тогда был еще совсем юным, а леди Офелия, как говорят, держалась с достоинством, но с возрастом пережитое горе дало о себе знать. Она хорошая женщина, просто одинокая… Мы дружно вздрогнули, когда где-то рядом зазвенело, разбиваясь, стекло. Я подскочил к двери и увидел в коридоре горничную Люси. У ее ног валялся поднос и гора осколков.

— Простите! — воскликнула девушка и залилась краской, — Я несла госпоже завтрак и… О Пресвятая Дева! Что я натворила! Я нагнулся, чтобы помочь бедняжке, и тут звон повторился. Из спальни выскочила перепуганная мисс Эванс. По ее щекам стекала кровь. Люси взвизгнула и, позабыв о подносе, бросилась бежать.

— Господи, что с Вами случилось?! — я осторожно исследовал порезы на коже женщины, — Когда вы успели порезаться? Из-за плача ей трудно было говорить, но я понял, что стекло в окне, возле которого она стояла, внезапно лопнуло прямо в тот момент, когда сиделка повернулась к нему, чтобы опустить шторы. И в довершение безумного утра пробудилась леди Офелия и при виде разбросанных по ковру осколков громко закричала, поминая покойного мужа. Похоже, мое пребывание в поместье Лайнс-Холл обещало быть не таким уж заурядным. И подобно сыщику-любителю из произведений современных писателей решил докопаться до истинных причин происходящих здесь странных явлений. Однако даже вымышленному гению дедукции всегда был нужен помощник. Я столкнулся с этим фактом тогда, когда после завтрака зашел на кухню, побеседовать с прислугой. Опыт подсказывал мне, что там я могу узнать много интересного. Кухарка, дородная краснощекая женщина с руками кузнеца и глазами ягненка, при упоминании леди Офелии быстро перекрестилась:

— Госпоже ничем не угодишь. То недосолено, то пересолено.

Столько хороших продуктов каждый день переводится, сказать страшно.

— Да-да, — подтвердил парнишка-поваренок, — Страшное дело, — но тут же был выпровожен вон, чтобы не мешался. Очень скоро вокруг меня собрались все служащие, от горничной до садовника, непонятно чем занимающегося, судя по состоянию парка. И все они в один голос жаловались мне на леди Офелию.

— А происходило ли что-нибудь странное, — рискнул я спросить, — Необычное.

— Я видела, как в комнате госпожи, леди Офелии, вещи поднимались в воздух, — призналась незнакомая мне служанка, — Клянусь, я правда видела!

— Это что за собрание? У вас мало работы? С появлением в дверях рассерженного дворецкого поток откровений иссяк. Но мне и без того хватило пищи для размышлений. И все же к вечеру я остановился на убеждении, что странные явления, что я пытался расследовать, лишь стечение обстоятельств, абсолютная случайность, не имеющая сверхъестественной подоплеки. В саду вечером плакала служанка, страдающая от неразделённой любви, а стекло могла выбить перепуганная птица, а мисс Эванс просто ее не заметила. На этом мой рассказ бы и закончился, если бы не некое происшествие за ужином, вновь пробудившее мои сомнения. Первый вечер, проведенный мною за одним столом с семьей Честерсонов, мало отличался от первого обеда, разве что меню.

Лорд Уильям был бодр и дружелюбен, а его супруга мила и вежлива.

Прислуживала Люси, и я улыбнулся ей украдкой и получил взамен робкую улыбку. В какой-то момент я спросил, почему покои леди Офелии расположены так далеко от основной жилой части дома.

— Как врач, я бы посоветовал Вам чаще беседовать с матушкой, — обратился к хозяину, — Похоже, она страдает от одиночества и депрессии. Сказал и сразу же заметил, как изменилось лицо сэра Уильяма.

Почувствовав верный след, я продолжил:

— Я слышал о трагедии, случившейся с Вашим отцом. Мне очень жаль, но леди Офелия всерьез считает, что видит его призрак.

Верно, они очень любили друг друга.