Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.

— А что если это не фантазии вовсе? Мисс Эванс в бессильном гневе притопнула ногой, обутой в мягкую домашнюю туфельку, и более спокойно закончила:

— Я не потерплю далее подобных разговоров. Я прониклась к Вам непозволительным доверием, а Вы его обманули. Оставшееся до вечера время и просидел в беседке в старом парке. Настроение мое было пасмурным, как низко нависшее серое небо над головой. Я не мог освободиться от образа раскрасневшейся от праведного возмущения мисс Эванс. В тот момент глаза ее горели, придавая простому лицу утонченность и очарование. Но женщина была абсолютно права — мне не стоило пользоваться положением одинокой старой леди и пытаться выманить из нее информацию. Это действительно совершенно не достойно джентльмена. С наступлением темноты я поднялся к себе, облачился в домашний халат и тапочки, и вернулся в холл. Домочадцы, как я успел заметить, поднимались очень рано и отправлялись ко сну почти сразу после ужина. Это было как нельзя кстати. Мне предстояло мероприятие, в разумности которого я сомневался, но обойтись без которого не мог. Огромные напольные часы совсем рядом пробили полночь. Я со всем возможным удобством расположился под лестницей, потушил свечу и затаился. Уже очень скоро, не прошло и двух часов, я начал жалеть о задуманном мною деле. Неужели я и впрямь решил, что призрак, существует он или нет, поспешит ко мне с объяснениями? Мой опыт в общении с духами оставлял желать лучшего, но и с теми знаниями, коими я располагал, было ясно, что ночь потрачена впустую. Ближе к рассвету, когда силы мои были на исходе, и голова казалась мне тяжелее гранитной плиты, я осторожно вылез из укрытия, с наслаждением размял спину и потихоньку поковылял наверх. Я не спал всю ночь, однако проснулся в привычное время. Виной тому были кошмары, мучившие меня те жалкие несколько часов, что я провел в постели. То был последний день моего пребывания в Лайнс-Холле, и я, признаться, был этому немного рад. Вспоминая о ночи, проведенной под лестницей, я чувствовал себя круглым дураком. На полпути к покоям леди Офелии я повстречал ее сына. Сэр Уильям показался мне хмурым и раздраженным, он едва кивнут в ответ на мое приветствие. И это в столько ранний час!

— Простите! — окрикнул я его, — Вы были у матушки? Она уже проснулась? Лорд Уильям не обернулся. Едва открыв дверь комнаты, я понял, что у леди Офелии приступ.

Старушка отчаянно хрипела и цеплялась скрюченными пальцами за одеяло.

— Мисс Эванс! Вдвоем мы отлично справились — сиделка держала женщину, не давая ей задохнуться, а я вколол лекарство, которое должно было помочь, если, конечно, помощь не опоздала.

— Она же шла на поправку?

— Да, но что-то ее очень сильно расстроило, — я, кажется, догадывался, что именно, и мисс Эванс только подтвердила мои подозрения, рассказав о случайно услышанном ею разговоре.

— Сэр Уильям был очень зол, — смущаясь и краснея, призналась сиделка, — Я раньше не слышала, чтобы он так разговаривал с матерью.

— О чем они спорили?

— Я… я не знаю, я заткнула уши, чтобы не слышать. Я кивнул. Вряд ли причина ссоры имела значение, главное, сам факт ее наличия. Леди Офелия слабо зашевелилась. Мисс Эванс нагнулась к ней и услышала, как та повторяет имя сына. И тут меня как громом поразило:

— Корделия! — я даже не заметил, как назвал сиделку по имени, — Посмотри вокруг! Ни одна вещь в спальне не лежала на своем месте. Влажный ковер устилали осколки, что совсем недавно были вазой, графином и парой стаканов. Обе картины, украшавшие бледно-голубые стены, покосились и едва держались на полу вырванных гвоздях. Подушка с кресла выглядела так, будто ее трепала собака.

— Боже мой! — воскликнула мисс Эванс, — Я ничего этого не слышала. Я поднял с пола смятый лист бумаги. Чернила намокли, но буквы еще не расплылись.

— Корделия, никуда не выходите! Ни на шаг не отлучайтесь от леди Офелии, — приказал я и бросился догонять Уильяма. Конечно, я не успел — холл был пуст. Сердце мое билось как бешеное, то ли от страха, то ли от бега по ступеням. Я прислонился к стене, перевести дух, как вдруг услышал странный звук. И в следующий миг огромное полотно с пасторальным пейзажем упало на меня сверху. Пол и потолок поменялись местами, голову пронзила жуткая боль. Сквозь звон в ушах я услышал взволнованный женский голос:

— Доктор Найтингейл! Боже, Вы в порядке? Доктор? Удар был силен и внезапен, но не достаточно для того, чтобы вывести меня из игры.

— Леди Эрин, где Ваш муж?

— Я не видела, может… Да! — ее лицо просияло, — Он казал, что утром пойдет к семейному адвокату, за консультацией.

— А Вы знаете, по какому вопросу? Леди Эрин покачала головой, но я по глазам понял, что она догадывается.

— Давайте перейдем в гостиную, — предложила она и помогла мне подняться.

— Лорд Уильям увидел завещание, составленное его матерью незадолго до болезни. Бумага еще не была заверена, но в ней леди Офелия оставляла сына без средств к существованию. Ему оставался лишь дом и куча долгов.

— Откуда вы знаете?