Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Стивен обратился к жерновам. Они взмыли в воздух и опустились на голову джентльмена. Стивен обратился к камням и булыжникам – и они обрушились на его врага. Джентльмен был несказанно стар и очень силен. Уже после того, как кости и плоть раздавило и разорвало на части, Стивен все еще чувствовал, что разум врага с помощью магии пытается соединить их вновь. Тогда Стивен обратился к каменной гряде, опоясывающей долину. Земля и скалы обрушились на жернова, и вскоре на их месте вырос высокий холм.

Долгие годы между Стивеном и окружающим миром висело пыльное серое стекло. В тот миг, когда дыхание джентльмена прервалось, стекло вдребезги разлетелось. Стивен беспомощно ловил воздух ртом.

Однако его союзники и слуги наконец-то поняли свою ошибку. Деревья и холмы засомневались. Они начали сознавать, что Стивен – не тот, за которого они его приняли.

Один за другим союзники покидали Стивена. Когда ушел последний, Стивен упал на землю опустошенный и бесчувственный.

В Падуе Грейстилы позавтракали и собрались в маленькой гостиной на первом этаже. В семействе царил разлад. Доктор Грейстил хотел выкурить трубку в гостиной, а тетушка Грейстил и Флора решительно отказывались вдыхать табачный дым. Тетушка Грейстил пыталась спорить, но доктор оставался непреклонен. Курение трубки – единственное удовольствие, доступное ему в последнее время, так как они давно уже никуда не выходят, посему он не намерен от него отказываться. Сестра возразила, что он мог бы выкурить трубку на свежем воздухе, на что доктор ответил, что под дождем курить непросто, потому что намокает табак.

Теперь он курил в гостиной, тетушка Грейстил беспрестанно кашляла, а Флора, которая упрекала во всем себя, взирала на них с несчастным выражением на лице! Так прошел час. Неожиданно доктор поднял глаза и изумленно воскликнул:

– Моя голова почернела! Совсем черная!

– Что ж тут удивительного? Со временем так происходит со всеми курильщиками! – заметила его сестра.

– Папа, – встревожено воскликнула Флора. – О чем ты?

Доктор Грейстил уставился в зеркало – то самое зеркало, что появилось в доме таким мистическим образом, когда день обратился в ночь, а Стрендж посетил Падую. Флора подошла и встала за спиной отца. Ее взволнованный возглас заставил и тетушку подняться с кресла.

На месте, где должна была отражаться голова доктора Грейстила, на зеркальной поверхности возникло темное пятно. Оно двигалось и меняло форму. Пятно росло в размерах и постепенно обратилось в человеческую фигуру, бегущую по бесконечному коридору. Вскоре стало понятно, что бежит женщина. Несколько раз она в страхе оглядывалась, словно опасаясь преследователей.

– Что так испугало ее? – удивилась тетушка. – Ланселот, ты что-нибудь видишь? Кто-то преследует ее? Ах, бедняжка! Ланселот, сделай же что-нибудь!

Доктор Грейстил подошел к зеркалу, положил руки на гладкую поверхность и надавил. Зеркало не поддавалось. Он помедлил, словно сомневаясь, стоит ли надавить сильнее.

– Осторожнее, папа, – забеспокоилась Флора. – Не разбей его!

Женщина в зеркале приближалась. Грейстилы уже могли различить изысканную отделку ее платья. И вот она приготовилась перепрыгнуть сквозь раму, как через ступеньку. Флора быстро подвинула кресло к стене. Три пары рук протянулись, чтобы подхватить женщину, вытащить ее из того страшного места, которое так пугало несчастную.

На вид женщине было около тридцати – тридцати двух лет. От бега дыхание ее сбилось, платье цвета осенних листьев смялось. Безумным взглядом женщина обвела незнакомую комнату, чужие лица.

– Это Страна фей? – спросила она.

– Нет, мадам, – ответила Флора.

– Англия?

– Нет, мадам. – По лицу Флоры потекли слезы. Чтобы умерить волнение, она прижала руку к груди. – Это Падуя. Меня зовут Флора Грейстил. Вы меня не знаете, но я жду вас по просьбе вашего мужа. Я обещала ему, что встречу вас здесь.

– Джонатан здесь?

– Нет, мадам.

– Вы – Арабелла Стрендж, – изумленно промолвил доктор Грейстил.

– Да, – ответила женщина.

– Ах, моя дорогая! – воскликнула тетушка, прижав одну руку ко рту, а другую – к сердцу. – Ах, моя дорогая! – Затем обе руки запорхали вокруг Арабеллы. – Ах, моя дорогая! – в третий раз воскликнула тетушка и, залившись слезами, прижала несчастную женщину к груди.

Стивен проснулся. Он лежал на мерзлой земле. Солнце ушло, стало мрачно и холодно. Долину окружала стена, словно жуткие стены склепа. Валуны перегородили реку, но сквозь запруду пробивался ручеек. Корона, скипетр и держава валялись неподалеку в луже грязной воды. Стивен с трудом поднялся на ноги.

Он услышал чей-то голос: «Стивен! Стивен!» Леди Поул?..

– Ради свободы я отрекся от своего имени, – промолвил Стивен. – Теперь оно утрачено навсегда. – Он поднял корону, скипетр и державу и побрел вперед.

Стивен не знал, куда идет. Он убил джентльмена и позволил тому убить Винкулюса. Теперь он никогда не вернется домой. Что скажут английские судьи и присяжные чернокожему, виновному в смерти двоих? Он медленно брел вперед.